Файвель Гец - Об отношении Вл. С. Соловьева к еврейскому вопросу

Отношение Владимира Сергеевича Соловьева к еврейскому вопросу в высшей степени характерно для него самого, и мы не будем иметь полного и верного представления об идеальной личности этого выдающегося мыслителя, этого вдохновенного публициста и этого нравственного подвижника, если упустим из виду его отношение к евреям и еврейству.

Отношение Вл. С. к еврейскому вопросу не было плодом мимолетного настроения, либо вспышки чувства жалости к униженным и оскорбленным, либо порыва великодушия к гонимым жестокою судьбой. В течение десятков лет Вл. С. следит с напряженным вниманием за всем тем, что происходит с евреями. Он искренне разделяет с ними горе и радость. И где бы он ни был, везде он живо интересуется судьбой еврейства. Прочитав в Загребе в «Московских ведомостях» известие о происходивших в то время в России еврейских погромах, Вл. С. с выражением глубокой скорби пишет мне: «Очень огорчило меня известие о новых погромах… Что же нам делать с этой бедой?»

Узнав о циркуляре Министерства народного просвещения об ограничении приема евреев в учебные заведения, Вл. С. с сокрушенным сердцем мне пишет: «Этот циркуляр в особенности есть одна из причин, поддерживающих мои нервные боли. Вопрос, что же делать против этой… политики? Я в тесных пределах своих средств имею в виду следующее: я готовлю к печати на французском языке сочинение о главных задачах или, как я выражаюсь, обязанностях России. Дарование русским евреям полных гражданских прав есть одна из этих обязанностей, и я постараюсь выставить ее убедительнейшим образом». Изложив свой дальнейший план действия, который он имел в виду, Вл. С. обращается ко мне с предложением: «Если вы найдете еще какой-нибудь практический шаг, который бы я мог предпринять в пользу этого дела, то, зная мои чувства к вашему народу, вы можете быть уверены, что я буду вам благодарен за всякое такое указание». Когда один из его друзей, имевший намерение и надежду приобрести «Московские ведомости», обратился к нему с настоятельною просьбою о сотрудничестве, Вл. С. обещал ему это, «лишь с условием, чтобы он не мешал мне писать в защиту еврейства». Впоследствии, предвидя, что эта комбинация не состоится, Вл. С. с искренним сожалением пишет мне: «По-видимому, эта газета остается за прежнею редакциею, т. е. за сотрудниками Каткова, которые подражают ему только в дурном. Вероятно, они при случае примкнут к юдофобам». Сообщая мне тут же, что он начал писать статью под заглавием «Грехи России», он замечает: «Эти грехи, по-моему, суть положение еврейства… и отсутствие религиозной свободы. Говорить в печати о еврейском вопрос в связи с этими другими нашими неправдами я нахожу во всех отношениях удобнее… Вы видите, что мое перо всегда готово к защите бедствующего Израиля…»

Но заступничество Вл. С. за бедствующего Израиля далеко не исчерпывается одним пером его. Он старается также побудить выдающихся русских литературных деятелей заступиться за евреев. Радость Вл. С. не знала границ, когда он получил от гр. Л. Н. Толстого письмо, в котором знаменитый художник-мыслитель ему, между прочим, пишет: «Я вперед знаю, что если вы, Владимир Сергеевич, выразите то, что вы думаете об этом предмете, то вы выразите и мои мысли и чувства, потому что основа нашего отвращения от мер угнетения еврейской национальности одна и та же: сознание братской связи со всеми народами и тем более с евреями, среди которых родился Христос и которые так много страдали и продолжают страдать от языческого невежества так называемых христиан». Кого только Вл. С. из друзей и знакомых тогда не видал, он радостно показывал это письмо. То же самое было с подобными письмами Б. Н. Чичерина и г. В. Г. Короленко. Я в другом месте [1] Восход. 1900. № 63 и 79. рассказал о его стараниях о составлении коллективного заявления против антисемитического движения и о других шагах литературного свойства, которые Вл. С. предпринимал в защиту еврейства. Да мало того, он не ограничивался одною литературного помощью в защиту евреев. Он не брезгает и практическим деятельным участием в облегчении тяжелой участи еврейства. Когда в начале девяностых годов русско-еврейская интеллигенция увлеклась эмиграционным движением, Вл. С. принял деятельное участие в организации и устройстве эмигрантов-евреев, о каковом своем участии он пишет мне: «Вы знаете, что единственным справедливым решением вопроса я считаю полную равноправность. Но так как справедливость осуществится, может быть, только завтра, считая дни по Божьему счету, т. е. через тысячу лет, то этим не устраняется необходимость хотя бы временного и паллиативного облегчения для наиболее страждущей части еврейства». В качестве почетного члена общества для распространения просвещения между евреями в России Вл. С. участвует в его совещаниях и прениях. Издает это общество сборник в пользу народных училищ, Вл. С. оказывает ему поддержку своим трудом. Словом, не было за последние два десятка лет общееврейского дела, которому Вл. С. не оказал бы посильной поддержки или по крайней мере не уделил внимания в том или другом виде.

Такое необычайно гуманное и устойчивое отношение к еврейству со стороны христианина не имело и не имеет примера по крайней мере в России, и невольно возникает вопрос о побудительной причине такого исключительного отношения Вл. С. к евреям.

Ответ на этот вопрос мы находим в письме Вл. С. ко мне от 5 марта 1891 г. «Любезный друг! Вы желаете, чтобы я еще раз высказался о еврейском вопросе по поводу вашей книжки. Охотно это делаю не только для вас, но и для себя, – для очищения своей совести относительно наших проповедников антисемитизма. Ибо как сказано у пророка Иезекииля: «Если не возвестишь нечестивому, да обратится от пути своего и жив будет… взыщу кровь его от руки твоей. Если же возвестишь ему и не обратится от нечестия своего и от пути нечестивого своего, в беззаконии своем умрет он, ты же душу свою избавил»». В этих словах мы находим ключ к отношению Вл. С. к еврейскому вопросу. Мы узнаем, что собственно побудило заниматься злополучным еврейским вопросом этого коренного русского учено-литературного деятеля, родившегося в исконной православной семье, в которой нет и не было ни близких, ни дальних родственников евреев, воспитавшегося в старинной русской столице, где издревле евреям, за редкими исключениями, жительство строго запрещается, изучившего классическую филологию и философию, да естественные науки, ничего общего с еврейством не имеющие и впервые познакомившегося с евреем уже в зрелом возрасте, а именно: в 1879 г.