Петер Загер - Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история

Поначалу студенты жили в так называемых Halls (холлах), предшественниках колледжей. Эти hospitia (бурсы [46] Помещения для бедных студентов при средневековых духовных семинариях. ) представляли собой частные квартиры, снимаемые в городе некоторыми преподавателями для размещения учеников и их обучения. Но лишь колледжи, основанные епископами или членами королевской фамилии, получили статус самостоятельных объединений с собственными уставами. В отличие от бурсы они имели определенный имущественный фонд и связывали себя обязательством постоянно молиться за души основателей. Сложившийся симбиоз науки и почитания мертвых обеспечил коллегиальным учебным заведениям независимость, самоуправление и растущую роль в университетской политике. Halls , которых когда-то было более ста двадцати, постепенно вливались в колледжи и поглощались ими. Лишь Сент-Эдмунд-холл дожил до наших дней, так и не обзаведясь основателями.

К концу xii столетия учебные и жилые сообщества объединились в университет, по смыслу представлявший собой не что иное, как universitas magistrorum et scholarium – объединение обучающих и обучающихся, организованных в академическую гильдию, которая, как и другие гильдии, обеспечивала членам правовую защиту и привилегии, в том числе снижение платы за проживание. Наряду с университетами Парижа и Болоньи Оксфордский университет входил в тройку первых высших учебных заведений Европы; высшая школа в Праге присоединилась к ним лишь в 1348 году, а старейший германский университет (Гейдельбергский) – в 1386 году.

Тем временем в Оксфорде сформировалась система, отличная от континентальных. Университет удовлетворил стремление своих академиков самостоятельно выбирать канцлера и тем самым обеспечил относительную независимость от Церкви и Короны, ограниченную лишь автономией собственных колледжей. Федералистское коллегиальное устройство наряду с антицентралистской структурой формирует дух Оксфордского и Кембриджского университетов по сей день. Например, право матрикуляции целиком передано университетом на усмотрение колледжей.

Очень скоро слава Оксфорда стала притягивать ученых и студентов со всей Европы. Они селились в основном в северной и восточной частях города, вокруг университетской церкви Св. Девы Марии. Там возник «латинский квартал», где говорили по-латыни и носили академические мантии. Это был gown [47] Здесь: университет как сообщество людей, облаченных в мантию. . Сам town [48] Здесь: часть города, не имеющая отношения к университету. с его торговыми лавками сосредоточился в западной части города, между нынешними Корнмаркетстрит и Бург-стрит – разделение, которое чувствуется и поныне.

И вот они здесь – переселенцы, сначала на правах субаренды, перелетные птицы, которых постепенно становилось все больше, – они гнездились и размножались, обрастая собственными строениями и обычаями. Город настороженно наблюдал за их бурной жизнью, как за кукушкой, забравшейся в чужое гнездо. Впрочем, нелюбимые чужаки приносили ощутимую прибыль – хозяевам постоялых дворов и торговцам, булочникам, сапожникам, кузнецам, каменщикам – всем представителям сферы обслуживания, развивавшейся вместе с колледжами. Но симбиоз между town и gown порой омрачался ростом напряженности. С обеих сторон имели место со перничество, враждебность, злоупотребления. А в 1355 году в день Св. Схоластики дело дошло до мятежа.

В тот вторник, 10 февраля, несколько студентов разбранили скверное вино в таверне «Свиндлсток». Полетели кубки. Обычная драка вскоре переросла в уличные бои. Вообще-то в этом тоже не было ничего необычного. Но в течение двух последующих дней толпа горожан громила студенческие квартиры и убивала студентов. В результате в лужах крови остались лежать шестьдесят три убитых. Король приговорил город к штрафу, который отныне тот должен был выплачиваться по частям на протяжении пятисот лет.

С тех пор каждый год в день Св. Схоластики бургомистр Оксфорда в сопровождении шестидесяти двух горожан совершал свой «путь в Каноссу». После поминальной мессы в церкви Св. Девы Марии представители города передавали вице-канцлеру университета надлежащую часть выплаты – по одному серебряному пенни за каждого убитого студента. Лишь в 1825 году символический покаянный долг был наконец зачтен. Демонстративное примирение состоялось 10 февраля 1955 года: бургомистр стал почетным доктором университета, а вице-канцлер последнего – почетным гражданином города.

Нет сомнений, что горожане с самого начала невзлюбили «мантии» за их привилегии. Хартия 1214 года гарантировала университетским права, которых не было у горожан. Преподаватели – в те времена исключительно из духовенства – подлежали не гражданскому суду, а церковному. Его осуществлял сам канцлер, cancellarius scolarium Oxonie , высший университетский авторитет, причем не только в вопросах студенческой дисциплины. Благодаря Суду канцлера в Средние века университет приобрел юридическую власть, которая могла стоить кое-кому головы. Так, в xviii веке служащего одного из колледжей приговорили к смерти только за то, что он украл вино из Брасенос-колледжа. Контроль качества товаров, право лицензировать театральные постановки на тридцать километров вокруг – долгое время оставались университетскими привилегиями.

А собственная судебная власть, Суд вице-канцлера официально прекратила существование лишь в 1977 году.

Оксфордский университет, как и Кембриджский, был насквозь пропитан монастырским духом. Средневековая ученость выросла на этой почве, но церковные и монашеские корни колледжей сохранились лишь во внешних проявлениях, таких как черные мантии, латинские титулы и ритуалы и названия колледжей: Jesus (колледж Иисуса), Trinity (колледж Троицы), All Souls (колледж Всех Святых) и Corpus Christi (колледж Тела Христова). Краеугольный камень Магдален-колледжа был заложен в алтарь его часовни – незыблемый символ далекого прошлого.

В те дни, когда в старейших университетах Италии процветали медицина и юриспруденция, в Оксфорде ведущую роль играла doctrina sacra (священная доктрина) – Школа богословия, теологический факультет. Не зря Джон Уиклиф назвал Оксфорд виноградником Господним. Джон Уиклиф, теолог и критик Церкви, поначалу сам преподавал в Оксфорде, пока в 1381 году ему это не было запрещено. Благодаря его переводу Библии на английский язык Слово Божие стало доступно каждому, что в те времена казалось ересью. Только среди епископов Кентерберийских xiv века было шесть выпускников Мертон-колледжа. Нынешний глава Англиканской церкви Роуэн Уильямс также защищал диссертацию и преподавал в Оксфорде. Число оксфордских колледжей, основанных епископами, гораздо больше, чем в Кембридже; как и количество епископов и деканов, окончивших именно этот университет. Впрочем, из теологических семинаров выходили и влиятельные политики. Королевская власть нередко выбирала себе министров и канцлеров из верхушки духовенства. Оксфорд, питомник блестящих церковных и государственных деятелей, постепенно превратился в национальный институт, чья история, словно зеркало, отражала историю страны.