А. Зайцева - #ИМХОМ: по моему скромному мнению. Мужчины

Ответственность за происходящее лежит на интеллектуальной элите.Правящую элиту понять можно, она отстаивает свои личные интересы. А русский народ как больной ребенок. Высшая степень цинизма – это пропагандисты, которые зарабатывают деньги тем, что делают идиотами всю живую массу. При этом мыслями и сердцами живут где-то «там». Можно простить страх, но не продажность. Нет мужества сказать, как есть – смелых людей мало. Но доказывать с пеной у рта за деньги, отстаивая эту рабскую, полукрепостную модель существования – это простить нельзя. Выход из этого, как и всегда, за пределами рационального – когда Господь увидит: «Хорошо, ребята, вас испытывать больше смысла нет». Наверно, какие-то процессы выздоровления идут.

Я верю в предопределенность, но в этом сценарии человек участвует серьезным образом.Вроде он написан, но внутри этого сценария человеку дано развиваться и импровизировать. Это большая тайна. Чувствуется, что какие-то вещи прописаны, но на самом деле – это все наши эмоции. Ощущение того, что я так и знал, так и чувствовал. Человек – серьезная боевая единица внутри этого божественного промысла. Иначе бы Бог бесконечно вмешивался, ощутимо, зримо, и довольно легко сделал бы золотую клетку, внутри которой все были бы хорошие и обнимались. Но ему интересно, чтобы человек прошел через все эти испытания, рост и пришел к своему натуральному состоянию величия. А не так называемому состоянию до падения в раю. Это же некоторая мифология, которая показывает, что было некое продвинутое состояние, а теперь мы растем. Условно, как ребенок, человек сначала стоит в манежике, потом его выпускают. Понятно, что он звезданется об угол, но все равно, не будешь же его держать в вольере. Вот так и человека выпустили из вольера, где у него все было: игрушки, еда – и теперь он периодически сшибает углы, падает, кого-то убивает, но движется дальше.

Есть некий рубеж, куда человечество движется со всеми своими ошибками.Эта цель, некое движение, она пронизывает лучами всю историю человечества. Некий свет: где-то плохо проходит, где-то хорошо, а где-то сияет. Потом исчезает, но все равно пробьет. То темно, то светло, но все равно он движется.

P.S. «Художник – это серьезная история. И при всех тяготах этого состояния, это величайший статус».Так всегда мне говорил отец: академик, серьезный функционер, художник, руководитель института. Для меня он поднял статус художника до небес. Меня поражала его внутренняя свобода, он никогда не был идеологически костным. Быть художником – это определенный статус свободы. Это меня восхищало в отце. Но также это многотонная плита, которую никто не видит – как художник ночами плачет, не уверен в себе, разочаровывается. А моя мама была светлейшим человеком невероятной доброты, которую многие принимали за слабость. Очень долго и терпеливо она могла наблюдать за тем, как ее унижают, а потом как гибкая ветка срикошетит – и обидчика нет. До конца, до 70 лет она была женщиной. Молодость – это прекрасный аванс, но люди могут оставаться активными участниками настоящего до конца жизни.

Константин Тотибадзе

* Из чего создан мир, и что скрывается за горизонтом. Как превратить жизнь в чудо и помогают ли в этом священные заповеди. О сверхспособностях, и о главном смысле любви. Торопись не спеша…

Вся жизнь как одна большая кардиограмма.Это непостоянная, изменяющаяся субстанция: в ней всегда есть пики и падения. Допустим, написал стихотворение. В этот момент ты чувствуешь пик и миг – их абсолютное соединение. Соединение твоих желаний, мечты и ее реализации. Ты выходишь на сцену не в первый, не в пятый и не в десятый раз – и вдруг происходит абсолютное соединение твоей природы, смысла, все встает на свои места, и ты играешь, как хотел Станиславский… Или – ты смотришь на своего маленького ребенка: как он засыпает и просыпается. Счастье как вспышка, озарение, это невозможно сформулировать.

Чем богаче твое воображение, тем больше твои возможности.У меня достаточно богатое воображение. Я могу представить свою жизнь любой.

Я все время куда-то стремлюсь.Про меня говорят: «Ты счастливый человек, в профессии многого добился». Но в этом стремлении есть ощущение, что настоящее счастье еще не испытано. Это как линия горизонта, которую ты видишь, но приближаясь к ней, понимаешь, что она остается от тебя на том же расстоянии. При этом ты все-таки знаешь и помнишь счастливые мгновения. И потому всегда стремишься к ним.

Мир – это то, что происходит с тобой сейчас.И то, что ты выцепляешь из него. Если верить космонавтам: это голубой шар, на котором видны реки, озера, моря и океаны. Для астрологов – это пространство в звездах, для мистиков – Вселенная, которая на нас влияет. В это же самое время, за соседним столом сидит человек, у которого другая жизнь. Я страдаю, переживаю, чего-то добиваюсь, куда-то несусь, что-то получаю и что-то теряю. Я знаю что-то про людей, прочитал или увидел. Понимание того, что происходит вокруг, твои желания и стремления – это и есть мир.

Интересно вторгаться в жизнь: победить можно всегда, главное, понять, как.Я достаточно авантюрен и неравнодушен к чужим проблемам. В детстве мне нравился герой Питер Пен. Этот парень в зеленой кепке со шпагой – герой без страхов, по-хорошему бесшабашен. При этом у него есть цель – он точно знает, чего он хочет. В те времена я зачитывался еще романом Луи Буссенара «Капитан Сорвиголова». Заканчивал и тут же начинал читать заново. Книга об отважном человеке, который совершал добрые деяния с добрыми помыслами, не боялся ввязываться в какие-то истории и всегда выходил победителем из трудных ситуаций. Честный, сильный, красивый – герой, который превращал жизнь в чудо. Конечно, как мальчишка, я представлял себя на его месте. Однажды я все-таки нашел в себе силы отложить эту книгу и перечитал сначала все домашнюю библиотеку, а потом отправился в школьную и районную.

С возрастом мы становимся сентиментальнее.Молодость связана с выбиванием опоры из-под себя. Чем старше мы становимся – тем больше нуждаемся в каких-то опорных точках.

Правила есть: это твоя культура и воспитание.Культура как сумма знаний, которые ты получил в семье, заложенные средой – это и есть твой внутренний ориентир. Папа никогда не сажал меня перед собой с нравоучительными беседами. За исключением тех случаев, когда его вызывали в школу из-за моих дисциплинарных проблем. Тогда отец гневно смотрел на меня и говорил: «Ты позоришь нашу семью». Ничего ужасного я не делал. Максимум, мог опоздать или разбить окно в школьном коридоре, написать что-то неприличное на доске. Делал я это не по злобе, а от избытка чувств. Мне казалось, что папа транслировал это, скорее, для педагогов, будто он на их стороне. Я всегда чувствовал его и мамину абсолютную любовь. Очень бережное внимание к моей жизни. Он никогда не учил меня: ударили по левой щеке – подставь правую. Все разговоры, которые происходили в семье, и формировали меня. Однажды мама подарила мне «Сборник мудрых мыслей» с надписью: «Игоречек, сын мой, добро пожаловать в большой мир!» Упиваясь этими фразами, вырванными из контекста повествования, и как бы несущими в себе сакральный смысл, я все равно чувствовал какой-то подвох. Чуть позже я понял, что вся эта мудрость очень относительна. Звучит слишком менторски и нравоучительно, отчего нечестна и недейственна. Жизнь пластична, к ней с топором или с высеченными на стене какими-то понятиями не подойти. Мы все знаем священные заповеди: не укради, не прелюбодействуй – все это безусловно работает, но нет постулатов. Это все очень тонко, как и с женщинами.