Елена Трегубова - Байки кремлевского диггера

В каком-то смысле Путин -это Ельцин сегодня. Потому что большинство ельцинских проблем так и остались нерешенными. Даже стилистика их пугающе похожа: до боли знакомые забастовки из-за невыплат зарплат – и те возобновились перед прошлым Новым годом, и даже ностальгическая борьба семейного и несемейного клана олигархов за право рулить президентом тоже опять в разгаре. Структурные реформы по-прежнему не проводятся, и страна как висела, так и продолжает висеть на волоске капризной конъюнктуры мировых цен на нефть. Так что стабильность, наступление которой провозгласил подопечному народу Путин – не более чем вопрос смены терминов: жаль, Брежнев не дожил, чтобы провозгласить наступление развитого социализма. Потому что если в брежневское время дуриком вырученную сверхприбыль от высоких мировых цен на нефть тратили на поддержку дружественных Советскому Союзу режимов в недоразвитых странах, то теперь эти деньги бросают на поддержание иллюзии народного благосостояния. В смысле, на хотя бы физиологическую страховку от голодных бунтов в своей собственной стране.

Не скрою: для меня будет приятной неожиданностью, если круг не замкнется и Путин, случись в его царствование обвал цен на нефть и очередной крупномасштабный финансовый кризис в России, не сделает судорожного выбора в пользу военизированной мобилизационной командной экономики – к чему в момент дефолта 1998 года призывали друзья Примакова. В защиту от которого окружение Ельцина, собственно, и придумало Путина. А то уж совсем как-то обидно получится, да?

Главное, что по большому счету изменилось в стране с ельцинских пор, – это как раз то, что российскую прессу настойчиво попросили обо всех этих проблемах, и главное – о Чечне и Путине – помолчать. И российская пресса согласилась. А тем, кто не понял, объяснили силой.

Тут вот недавно американский журналист Дэвид Рэмник, наобщавшись с российскими телевизионными начальниками, на полном серьезе спросил меня:

– А вам не кажется, что они правы: что просто революционное время в России закончилось, и что теперь российским журналистам просто скучно и не о чем писать, потому что никаких теневых интриг в Кремле, вокруг президента в отличие от ельцинских времен теперь уже больше нет?

Формулу о пользе скучной политики, давно уже придуманную кремлевскими пиарщиками и активно втираемую в мозги журналистам, трудно было не узнать. Я честно призналась Дэвиду, что, по моим наблюдениям, теневых интриг в Кремле стало сейчас даже куда больше, чем при Ельцине, – просто потому, что теперь писать о них нельзя и автоматически все как одна стали теневыми, ушли в тень. Так что в этом смысле ельцинские интриганы были просто мальчиками – об их теневых проделках кремлевские журналисты обычно узнавали максимум через пару дней.

Кстати, еще один фирменный прием путинской макаренковской педагогики для тех, кто не понял – это институт заложничества. Я имею в виду Глушкова и Титова, о сути уголовной вины которых никто в политичекой тусовке ни секунды не сомневался: уголовная статья первого называется друг Березовского, а второго – друг Гусинского. Шантаж обоих высланных из страны оппозиционных медиа-магнатов Березовского и Гусинского частично удался – Березовский, например, уверял, что на его решение отдать государству свои акции ОРТ повлияло именно обещание Кремля освободить больного Глушкова. Впрочем, это обещание оказалось как раз из серии тех, которых три года ждут. А вот Титова за несколько месяцев до публикации моей книги выпустили – по слухам, в результате каких-то кулуарных договоренностей между Кремлем и Гусинским об условной политической лояльности бывшего оппозиционного олигарха.

Последние реляции о судьбе кремлевского пула, пробившиеся ко мне, на волю, сквозь толстые кремлевские стены, словно морзянка, тоже были не менее драматичны, чем SOS с уже затонувшего корабля. Одна моя бывшая подружка, говорят, пребывает в полной уверенности, что управляет государством, – только из-за того, что пару раз давала Владимиру Владимировичу личные советы по его прическе (стричься, как уверяют высокопоставленные кремлевские источники, она советовала президенту под его же собственного пресс-секретаря Громова). Другая бывшая коллега ходила на закрытые президентские брифинги не иначе, как доведя искусственный загар до негритянской стадии и испещрив все имеющиеся на руках пальцы бриллиантовыми кольцами – чем заработала быстро разлетевшийся по всей политической Москве восторженный комментарий Путина: Какой загар! Какие брюлики!

Этот президентский афоризм в кулуарном хит-параде на время побил даже любимую идиому Путина: Хватит сопли жевать! – которой он баловал новую элиту журналистики во время аппетитных групповых обедов.

Расшифровки слабеющей морзянки из застенка уверяют меня также (сразу говорю: предпочитаю не верить), что президентские фрейлины между собой уже почти дерутся от ревности. И как только одной удается на миг приблизиться к Главному Телу Страны на миллиметр ближе другой, как ее неудачливая соперница начинает бегать по всей тусовке и распускать про конкурентку слухи адюльтерного характера.

А в какой-то момент статс-дамы и придворные кавалеры из числа бывших журналистов, сопровождавших президента в поездках, еще и ввели для себя в редакциях настоящий институт рабов: сами они иногда выезжали за границу только для того, чтобы интимно поужинать с президентом, а писать статьи из этих командировок заставляли специально взятых для этого молодых корреспондентов.

В конце 2002 года, во время поездки Путина по маршруту Пекин-Дели-Бишкек, новые порядки в кремлевском пуле потрясли даже видавших виды правительственных чиновников. Дело в том, что в Бишкеке так называемый передовой президентский самолет (на котором летели журналисты и чиновники), якобы заправили некачественным керосином. И уже по дороге домой пилотам пришлось совершить вынужденную посадку. И как только шасси самолета коснулись земли, посреди салона встала новая руководительница путинской пресс-службы Наталья Тимакова (прежде – одна из самых толковых и острых кремлевских репортеров) и громко предупредила прессу: Господа журналисты! У вас есть, конечно, право написать об этой аварийной посадке. Но у нас есть право не аккредитовать вас тогда в следующую поездку с президентом.

Обитатели Белого дома на Краснопресненской набережной долго еще потом с выпученными глазами переспрашивали у кремлевских журналистов, давно ли у вас так?.

Так что угадайте: из скольких букв (из двух или из трех?) я дала бы ответ на вопрос в кремлевском кроссворде: Жалею ли я, что лишена теперь счастья работать в кремлевском пуле?