Саша Камских - Институт экстремальных проблем

— Давай тогда потихоньку повернемся на бок, а то я до завязок не доберусь. — Света засунула было руку ему под спину, но не смогла развязать запутавшиеся тесемки.

Вадим уцепился левой рукой за боковину кровати и постарался подтянуться, разворачивая верхнюю часть тела, а Светлана одновременно осторожно подхватила его в районе крестца и под колени и уложила ноги на бок, стараясь не дать позвоночнику перекрутиться.

— Не больно?

— Нет, Светлаша, все в порядке.

— Ты смотри, как лихо у тебя уже получается, — улыбнулась Светлана. — Раз-два – и повернулся.

— С твоей помощью, — проворчал Медведев. — Убирай эту рубаху, не могу в ней, все мешает, давит, впивается! Видишь, какой я стал нервный? Чем дальше, тем хуже, самому тошно. Сделай со мной что-нибудь, чтобы я перестал быть таким психом.

Света попыталась развязать тесемки, но в конце концов их пришлось разрезать. Снятую рубашку она повесила на спинку кровати и стала массировать спину, на которой отпечатались складки материи. Вадим блаженно вздыхал во время этой процедуры, а через некоторое время спохватился:

— У меня там пролежни не образовались?

— Димка, не выдумывай ничего, пожалуйста! Какие пролежни, что ты несешь? — Света легонько стукнула его по затылку. — Немножко надавило спину, ничего страшного. Ты как думаешь, всю жизнь голышом на койке валяться? Только вчера мечтал отсюда выбраться, чтобы и на улицу можно было выходить, когда погода позволит, и чтобы посещения разрешили, а сегодня уже передумал.

— Я не передумал, Света, но мне временами кажется, что за этими стенами ничего нет, что я брежу, и все происходящее – плод моего воображения, может быть, не совсем здорового. Я понял сегодня, что привык к этой обстановке и теперь просто боюсь больших помещений, незнакомых людей, боюсь перемен. Я догадываюсь, что так на меня действует моя беспомощность, моя полная зависимость от других, но противостоять этому не могу, нет сил. Я не хочу видеть никого, кроме тебя.

Света подошла к кровати с другой стороны, опустила боковину и присела на край. Вадим обнял ее за талию свободной рукой.

— И что с тобой теперь делать? Действительно, ты от всего отвык за полгода – от окружающего мира, от людей, от одежды, все тебя раздражает, — Светлана теперь просто гладила его спине. — Привыкнешь постепенно. Ты вспомни, что с тобой было еще три месяца назад, когда твой папа приехал, — еле разговаривал, мобильник в руке не мог удержать, кормить с ложечки тебя приходилось. А сейчас – сам умываешься, бреешься, способен поесть самостоятельно, уже и повернуться можешь, пусть с чьей-то помощью, гантели по два килограмма потребовал. Руки, плечи вполне ничего выглядят и действуют нормально. С чего такой панический настрой?

— Не знаю, Светик, — грустно сказал Медведев. — Я же говорю, что у меня нервы не в порядке.

— А ты когда последний раз дыхательные упражнения делал? Сам не помнишь, наверное. Без моих понуканий ведь ничего не делаешь. Лентяй! — Светлана довольно сильно хлопнула его ладонью по спине.

— Еще раз, Светонька, знаешь, как приятно! — Вадим крепче прижал ее к себе. — Посильней меня пошлепай, не бойся!

— Тебя не шлепать, тебя драть надо как следует, — Света засмеялась.

— За что? — в шутку возмутился Медведев.

— Просто так, для профилактики! Кашей березовой накормить!

— А что, я сейчас не отказался бы от хорошей бани со свежим березовым или даже пихтовым веником. У Петровича на даче классная баня! Мне кажется, я грязью зарос сантиметровым слоем, от всех этих обтирок, протирок толку мало, хотя бы душ принять.

— Когда дренажи уберут, можно будет нормально искупаться, — Света взъерошила Вадиму отросшие волосы. — Не тяжело тебе на боку лежать? Пойду, унесу тарелки и попробую узнать, что с тобой сегодня делали, какие результаты.

— Сходи, я хорошо пристроился, полежу так.

Светлана ушла, а через несколько минут появились Олег и Игорь с пачкой бумаг; они разминулись с девушкой в коридорах клиники.

— Завтра будем тебя штопать. Уберем дренажи, закроем свищи, в общем, оставим в тебе только те дырки, которые природой предусмотрены по плану, — Олег изучал результаты утренних исследований, забрав их у Федотова.

— Опять под общим наркозом? — тоскливо поинтересовался Вадим. Он хорошо помнил ободранное интубационной трубкой горло, потерю голоса, дисфагию, галлюцинации и прочие неприятности.

— А ты хочешь, чтобы Светлана тебя обезболивала? Давай-ка не будем ее эксплуатировать, и вообще, для того, чтобы тебя зашить, общий наркоз не нужен. Поставим снотворное, просто проспишь всю операцию.

— Я тебя потом разбужу, — Света вернулась в бокс и услышала их разговор.

Вадим нехотя согласился. На следующее утро ему прямо в боксе ввели препарат для внутривенного наркоза, он заснул, а очнулся уже днем на своей койке. Светлана сидела рядом с ним на табуретке и держала за руку.

— Проснулся? — она сразу заметила, что Вадим открыл глаза.

— Уже все? — удивился Медведев.

— Да, больше часа прошло, как тебя назад привезли.

— Убери простыню, — Вадим попытался приподнять голову и посмотреть на себя, но мало что смог увидеть и попросил Свету: — Дай зеркало.

Он долго разглядывал себя в круглом зеркале размером с небольшую тарелку. Весь живот был марле и пластыре, но трубки были убраны, он больше не походил на персонаж из примитивного фильма ужасов. Вадим удовлетворенно улыбнулся и отдал зеркало Светлане.

До конца дня его поташнивало и клонило в сон. Есть Медведев ничего не стал, только вечером Света заставила его выпить стакан ряженки, посидела с ним немножко, а когда он снова заснул, решила больше не тормошить и выключила свет.

Утром начались новые проблемы. Частью парализованные, а частью практически атрофировавшиеся за полгода мышцы бездействовали, и ко всем прочим физическим и моральным мукам Вадима добавилось недержание.

— Кто решил меня добить? Бог, дьявол или наши врачи с кривыми руками? — он все утро доводил Оксану, но и к обеду не перестал ругаться.

Игорь просто боялся к нему подходить, после того как Медведев кинул в него мобильником.

— Я в психушку уйду работать, там не такой буйный контингент!

Позвать Светлану Вадим отказался наотрез, Оксану выгнал, и вся надежда оставалась на Олега.

— А ты чего ожидал? — спокойно спросил Худяков, когда освободился после операции. — За шесть месяцев без движения у здорового человека все в негодность придет, а у тебя – тем более. До вчерашнего дня, по-твоему, лучше было? Свищ в мочевом пузыре, трубка и бутылка.

— Если ты предполагал, что так будет, почему не предупредил? — Вадим сердито разглядывал Олега. — Не очень большая разница – по трубке все время из меня течет или естественным путем.