Елена Минкина-Тайчер - Принцесса Лягушка

Сначала они долго договаривались по телефону, потом мы почти час летели над желтыми полями, ни дорог, ни посадочных стоянок, наконец, папа с трудом приземлился на лужайке у веселого розового дома. Там паслись коровы и бегали какие–то дети, но я смотрела только на большую толстую женщину с белыми волосами и крепкими босыми ногами. Радостно восклицая, она повела нас пить чай. Да, как бежит время. Кажется, ваша девочка была третьей? Какая красотка! Да, всего четверых. И своих четверо, видите построили чудесный дом, даже ссуда не понадобилась. Какая милая воспитанная девочка! Только очень худенькая, мои — толстяки, не прокормишь! Очень рада, искренне рада.

Нет, что–то я устала сегодня. Наверное, расстроилась из–за Чизиков. Все у меня есть — забытое неторопливое время, милое имя Ханни, мольберт, розы, лягушка, наконец!

Сейчас заеду в частную булочную, где пахнет яблоками и корицей, куплю тяжелый темный хлеб домашней выпечки…

Невозможно поверить, в получасе езды — большой вполне прогрессивный торговый центр с полным набором хозяйственных предметов, одежды, продуктов, домашних приборов. Понятно, что там есть целая сеть ювелирных магазинов, например, и всем известные сети ресторанов — китайский, итальянский, таиландский — и вполне приличные сети деловой и праздничной одежды. А в моем городке мастерят ручные украшения из серебра и дешевых камней, как в племени папуасов, шьют рубахи и платья–балахоны самых неожиданных цветов, пекут хлеб с орехами и маслинами, лепят из глины, поют в хоре. Наверное, это заразно, потому что недавно я взялась шить на своей чудесной доисторической машинке одеяло из разноцветных лоскутов. Увидела в одной из местных лавочек такое одеяло, и вдруг ужасно захотелось самой — подбирать лоскутки по цвету и размеру, прокладывать красивой тесьмой швы, вырезать и пришивать цветочки. Красиво получается, честное слово!

Зима наступила внезапно. Здесь все наступает внезапно — утро, ночь, дождь, нашествие медуз в море, наглая ослепительная жара. Никаких переходных отенков — ни печально–серого, ни туманно–голубого или бледно–зеленого.

Вот и сегодня задул пронзительный ветер и хлынул совершенно бесконтрольный дождь, как–будто опрокинули ванну с водой.

Я с трудом добегаю до машины. О, Боже мой! Бензин!! Стрелка еще вчера стояла на нуле. Разве это можно освоить?! Каждую неделю ехать на специальную станцию, открывать в машине специальную дырку, засовывать туда тяжеленный негнущийся шланг. Каменный век! Джунгли! Ну почему эти студенты не сделали свое открытие всего на двадцать лет пораньше? Главное, в той самой стране!

— Доктор, вам не нужна помощь?

Сплошной поток воды по стеклу, я не сразу различаю, кто остановился напротив. А! Пациент Рабинович с длинным именем.

— Пересаживайтесь скорее, подвезу! Вам ведь на работу?

Думать особенно некогда, через пятнадцать минут начинается прием. Я пытаюсь приоткрыть свою дверцу, но ветер тут же ее захлопывает, а заодно плещет в лицо водой. И тут пожилой вежливый Рабинович стремительно открывает дверь, хватает меня за куртку и перетаскивает к себе в машину, как глупого котенка. Я даже не успеваю намокнуть, только по лицу текут струйки. О, моя косметика! И сумка совершенно мокрая… Мой спаситель забирает сумку, аккуратно кладет на заднее сиденье, потом достает из бардачка мягкую бумажную салфетку и быстро вытирает мне щеки и лоб. Хорошо хоть нос не высморкал!

— Как вас отпускают одну в такую погоду?!

Интересно, что я должна ответить?

— А почему вы не явились на повторный осмотр? Я ведь отменила половину лекарств, требуется наблюдение!

— Не сердитесь! Я не думал, что вы помните. Честно говоря, без лекарств как–то легче стало жить. Вот и решил, что больше можно не приходить.

— А эргометрия? Мониторинг?

— Все выполнено, клянусь!

— А результаты?!

— И результаты получил. Лежат дома, на полочке.

— Нет, ну как можно быть таким легкомысленным?! Вы же интеллигентный человек!

— Не сердитесь, доктор, я не нарочно. С одной стороны, действительно, лучше себя чувствую. С другой, — новая работа, квартиру искал, машину. Совершенно забыл к вам записаться.

— А нарушения ритма? В нашем возрасте нельзя полагаться только на самочувствие!

— В нашем?! Не примазывайтесь! Вы — совсем девчонка! Даже неприлично говорить про возраст.

Я на минутку пугаюсь. Нет, он не может знать.

— Хороша девчонка! Вы даже не представляете. В этом году исполняется пятьдесят лет! Очень зрелый и серьезный возраст.

Мне немного неудобно врать этому симпатичному человеку, но что я еще могу сказать?

— Не может быть, — твердо заявляет пациент. — Вам тридцать. Самое большее — тридцать два. Как моей дочери. Вы хорошо изображаете взрослую женщину, это правда, но я умею читать по глазам.

Я опять пугаюсь немного, нужно быть разумнее и серьезнее! Самая грубая ошибка в тайм–командировке — раскрыть себя и нарушить временные отношения. Никто не знает, к каким непредсказуемым событиям и катастрофам это приведет. К тому же тебя сразу отзовут обратно и с треском уволят из университета и науки вообще.

В детстве мне читали старинную русскую сказку про лягушку, которая сбрасывала кожу и превращалась в прекрасную принцессу. Или, наоборот, принцесса превращалась в лягушку? Я уже забыла подробности, но дальше там начинались какие–то глупости и ужасы. Кажется, ее собственный муж сжег лягушачью кожу. Или какой–то другой принц приехал на печке и увез эту кожу? Короче, она исчезла, эта принцесса–лягушка. Исчезла, вот и все.

— Какое у вас красивое имя, — говорю я чтобы переменить тему. — Только длинное немножко.

— Вам нравится, правда? Я очень рад! Моя семья совершенно так не думает. Когда–то жена отказалась менять фамилию, мотивируя тем, что лучшее место для Элиэзера

Рабиновича — это анекдот. А ведь Рабинович означает — сын равина, ничего плохого. Но дети, когда подросли, тоже выбрали фамилию жены. Я мог бы сменить или укоротить, но не хотелось из–за мамы, она меня обожала и баловала всю жизнь, зачем же идти на мелкие предательства? Мама случайно спаслась в детстве, богатый дед, мудрый и дальновидный человек, вывез ее из оккупированной Польши в Америку.

— А деда звали Элиэзер?

— Ну, конечно!

Мы, наконец, приехали. Надеюсь, в такую погоду будет меньше больных. Все–таки не каждый готов вылезать из дома в холод и ураган, чтобы рассказать доктору про насморк или больную коленку.

Я прощаюсь с Элиэзером, приятный человек, только странный немного. Впрочем, наш городок полон странных людей. Я не удивлюсь, если он сочиняет баллады в стихах или рисует на шелке.

Мои надежды, конечно, не оправдались. У двери сидело четыре человека. Значит, как минимум трое без записи. Ситуация, с которой я совершенно не справляюсь. Ругаться? Отправлять домой? Но обычно без очереди приходят с самыми тяжелыми и острыми случаями. Если бы компьютер не был таким медленным и несовершенным! Про принтер я вообще не говорю, смотреть не могу на этого урода!