Константин Калбазов - Пилигрим 2

При наблюдении с высоты птичьего полета степи трудно спрятаться даже одинокому всаднику. Что уж говорить об отряде, замыслившим что-т неладное. Поэтому подъемы и наблюдения сверху дело достаточно регулярное.

— Как тут у вас, Мефодий? – поинтересовался подошедший Михаил.

— Все уже готово, — подавая знак своим помощникам, чтобы они заменили практически опустевший баллон газа на полный.

— Вот и ладно.

— Ты сам поднимешься?

— Нужно же оценить обстановку, — снимая с себя оружие, ответил Романов.

Доспехи скидывать не стал. Оружие мешает влезть в подвесную. Что же до массы, то шарик получился с запасом. Так то, поднимет его за милую душу.

Земля привычно ушла из под ног. Еще бы он сам не развлекался такой игрушкой. Еще и жену запускал, которая была просто в восторге от полета. Крыши строений быстро остались внизу. Веред взором предстала боевая пристань у юго-западной стены, где стояли четыре самоходных парома.

Ничего особенного, по сути понтон, на котором могут разместиться шестьдесят всадников с лошадьми и снаряжением, плюс одно орудие с упряжкой, преедком и повозкой со снаряжением. Воины садятся на весла и перегоняют всю эту массу на противоположный берег, где и десантируются.

Четыре понтона, две полноценные сотни дружинников регулярного войска, при четырех орудиях полевой артиллерии. Серьезная сила в местных реалиях. И это не предел. В случае необходимости Михаил мог выставить еще полноценную кавалерийскую сотню, и три сотни пехоты. Причем мобильность последней обеспечивалась посадкой их на лошадей. Вот драться в седле они уже не могли.

От противоположного берега движется паром, набрав максимально возможную скорость. По сути, так же понтон. Обычно на нем помещается шесть повозок с углем. Паромщик становится у руля, возницы к воротам, вращая которые приводят в движение гребные колеса. До боевой ладьи далеко, но уже с грузовой вполне способны поспорить в скорости. В смысле могли бы, если бы те так же не имели гребных колес. Правда только для торговли вверх по течению Славутича. На порогах и переволоках им делать нечего.

Сейчас на пароме только лошади и людей куда больше. Повозки оставили на том берегу. Ну и правильно. Они противнику без надобности. Максимум сломают или спалят. Не такая уж и большая потеря.

Приподнялся повыше. А вот и сюрприз. Кто бы не напал на Угольную, но о возможностях и порядке действий его дружины они знают. А чем еще можно объяснить то, что за складкой местности, метрах в двухстах от берега где обычно происходит переправа сосредоточилось не меньше трех сотен половцев. Ни иные какие кочевники, а именно половцы. Хотя пока и непонятно, кто именно. Похоже их хотят взять на переправе, когда они будут наиболее уязвимы.

Поднявшись еще выше он сумел рассмотреть, что происходит у Угольной. У стен станицы кружилось не меньше двух сотен воинов. Держались в отдалении. И скорее всего ничего предпринимать не будут. Их задача обозначать угрозу станице, чтобы выманить дружину из Пограничного.

Ну и полон лишним не будет. Вон, несколько десятков человек похватали. Однозначно рабочие с угольного рудника и работавшие в поле станичники. Двадцать второе июня. Страда в полном разгаре. Так-то за подходами наблюдают, как же без этого. Но и кочевники учитывают это. Сумели как-то подобраться, что уйти под защиту стен успели не все.

Итак дружина. А и то. Шутка сказать, две сотни ламеллярных доспехов, отличное вооружение и все это из превосходной стали. В смысле, о пластинах доспехов никто не распространялся. Но даже одно только оружие чувствующее себя на морозе куда лучше иных, дорогого стоит.

Ну что же, придется вас удивить, господа половцы. Причем, удивить насмерть. Так чтобы неповадно было. Конечно задуманное им однозначно настроит против него Белшкана, который метит в великие ханы. У половцев все еще продолжается мышиная возня вокруг этого. Оттого и поход трехлетней давности обернулся для них разгромом. Так что, спустить Михаилу этого он не сможет. Но тут уж ничего не поделать. Придется малость повоевать.

Ну и Князю переяславскому вспомнить о том, что ему полагается не только стричь купоны с Пограничного, но еще и проявлять заботу о безопасности своих подданных. Да и повод будет прекратить платить Белашкану. Конечно Борис качественно взял в оборот наблюдателей с обеих сторон и доходы сильно занижены. Но к чему платить, если они и сами уже достаточно крепко стоят на ногах.

Едва спустившись на грешную землю, Михаил вызвал к себе всех сотников, и развернул карту. Дело это было поставлено на серьезную основу. Романов даже сманил картографа из Царьграда, приставил к нему десяток воинов и катается он по окрестностям составляя карты. С каждым разом отдаляясь все дальше.

— Ситуация ясна? Вот и ладно, — рассказав о своих наблюдениях и выводах, произнес Михаил, и продолжил. – Арсений, все восемь пушек выводи на этот участок. Ориентир, во-он тот куст.

— Вижу, — они расположились на юго-западной стене, под которой как раз шла погрузка дружины на паромы.

— Как только половцы рванут в атаку, бейте по ним стрелами над нашими головами. Шар в небо, пусть висит. В случае изменения обстановки, дашь нам сигнал

— Принял.

Михаил решил-таки озаботиться системой связи. Но пока только сумел разработать азбуку флажкового семафора, по которой сейчас активно готовились кадры. Сигнальщики одновременно должны будет появиться как в станице, так и в каждой полусотне дружины. Но пока, до этого далеко.

— Григорий, твоим пушкарям выставить пушки на носу паромов, зарядить картечью и быть готовыми встретить конную атаку.

— Может выставить по две пушки? – предположил начальник артиллерии, — Если не бать с собой повозки снабжения, то избегнем перегруза. А их можно будет переправить и на колесном пароме. Картечь она куда губительней стрел выходит.

— Хм. Делай. Арсений? – Михаил вновь перевел взгляд на коменданта.

— Я все понял, — заверил грек.

— Гаврила, Игорь, как только пристаем к берегу, половина тут же сбивает щиты, вторая бьет из луков. После того как грохнут пушки, в седла и в атаку. Вопросы?

— Вопросов нет, — чуть не в один голос ответили сотники.

— Тогда действуем.

Переправа прошла без проблем. Да и с чего бы им быть, если проделывалось все уже и не раз. Правда отличия все же были Прежде орудия все же располагались… Нет, не на корме. Ибо где тут нос, а где корма, не разберешь. С какой стороны воткнешь рулевое перо, с той и будет. Но сзади. Теперь же спереди.

Четыре понтона с тихим шелестом выползли на прибрежный песок практически одновременно. Начали опускаться сходни. И в этот момент над урезом в двухстах метрах от берега появились всадники. Со стороны Пограничного послышался слитный хлопок четырех орудий. Двести двадцать стрел уже в пути, и заходят на цель по крутой траектории с соответствующим упреждением.