Макс Черепанов - Трое

- Слушайте, а может, это и хорошо, что т а к и е книги только у

нас? - спросил Романтик и обвел всех глазами. - Не хочется даже думать,

что такие, со жвачкой...даже просто будут трогать их руками.

- Самое хреновое, - устало сказал Писатель, - что таких полно и

здесь. И все больше становится... Если это переходный период, то черт его

знает, куда мы переходим. Америка, может, и великая страна, но мне почему

то не хочется, чтобы мы были на них похожи.

- Не все же такие, - Циник опять усмехнулся, но как-то невесело,

это же закон нормального распределения. По центру - стандартная серость,

ниже - подонки, выше - белые вороны, герои... Элементарное классическое

дао. Не бывает радости без грусти, добра без зла, хороших людей без

подонков...

- Неправильно это. - сказал Романтик.

- Что неправильно? - спросили его хором.

- Дао это ваше. И закон. Если так, получается, мир не сделать лучше,

что ли? Так выходит, и жить незачем?

- Приехали, - улыбнулся Писатель, - сейчас перейдем к смыслу жизни.

А Циник осклабился:

- Мир? Запросы у тебя...Ты хотя бы своих окружающих сделай лучше.

Или самого себя.

Электронные часы на руке Писателя сыграли короткую мелодию. Та-таааа,

та-таааааа....

- Пора, - сказал кто-то.

Лица стали строгими, сосредоточенными. Загремели в мусорное ведро

пустые банки, Циник и Писатель попали, а Романтик промахнулся, подбежал,

ловко поддел кроссовком банку, и она по крутой дуге ушла в ведро. Писатель

двигался, и по блеску глаз и рассеяному полуоскалу можно было догадаться,

что ему пришла в голову какая-то новая удачная идея. Пригнувшись, все трое

скользнули в коридор и растворились в его полутьме.

Если бы это видел еще кто-то, ему могло бы показаться, что в сумерках

все трое слились в один силуэт, который, резко развернувшись под прямым

углом, вынырнул на улицу, навстречу свету дня.