Дарт Вальтамский - Властелину ####ец ('Властелину дюже плохо')

Обелиск был широкий у основания, чтобы его охватить, пришлось бы отрезать и соединить руки по меньшей мере пяти-шести человек. Было ясно, что без помощи магии его втащить наверх удалось бы разве что троллям или стройбатовцам. Обращенная к каменному позвоночнику плоскость менгира была гладко отесана, на ней виднелись выбитые рунические киртаровские письмена.

- Чужаки на равнине, Фродо, - неожиданно рявкнул менгир.

Фродо обалдел, но на всякий случай огляделся. Равнина была пустынна. Только тот, который парил, немного приблизился. Стало видно, что это не ястреб, а обычный летающий кит, только очень далеко. Этого менгир чужаком вряд ли назовет.

- Врешь, - ответил хоббит.

- Шучу, - уточнил менгир и замолчал.

У основания обелиска лежали цветы - обычные полевые цветы: маки, люпины, просвирняки, незабудки. Неизвестно, как насчет остального, но маки наверняка приперли ниеннисты. Да, кстати, тут же росла и полынь... И листья ее все тянулись вверх к облакам, седым, как они, и таким же извечно грязно-серым.

В какой-то момент Фродо услышал за спиной легкий шорох и обернулся.

Она была босая, в простом льняном платьице. На длинных светлых волосах, свободно спадающих на плечи и спину, лежал венок, сплетенный из маргариток. В руках она держала косу, черная повязка скрывала отсутствие правого глаза.

- Привет, - сказал он.

Она подняла на него холодные и голодные глаза, но не ответила.

Фродо отметил, что она почти совсем не загорела. Это было странно сейчас, в конце лета, когда деревенские девушки обычно загорали дочерна, ее лицо и открытые руки лишь слегка золотились.

- Принесла цветы?

Она хищно улыбнулась, опустив ресницы. Фродо почувсвовал холод. Она прошла мимо, как коравелла по высоким волнам, не произнеся ни слова, опустилась на колени у основания менгира, коснулась ладонью камня.

- Я не приношу цветов, - слегка подняла она голову. - А те, что лежат, для меня.

Он глядел на нее. Она была светлой, неестественно светлой, какой-то даже светящейся на темном фоне менгира.

- Кто ты? - медленно спросил он.

Она как-то нехорошо улыбнулась, и снова повеяло холодом.

- Не знаешь?

"Дитя без глаза, - догадался Фродо, глядя в холодную багровость ее единственного глаза. - Да, кажется, знаю".

- Правильно, - осклабилась юная калека, обладавшая, видать, искусством телепатии. - А еще меня Глазком кличут. Багровым. Те, кто успевает.

- А где семь нянек?

- Умерли.

- Отчего?

- От страха, - светло уыбнулась Девочка-с-косой.

- Говорят, ты все время идешь следом. Не отступая ни на шаг.

- Иду, иду... Но ты никогда не оглядывался. До сих пор. Сегодня оглянулся впервые. Поздравляю!

Он молчал. Ему нечего было сказать. Он устал.

- Как... как это произойдет? - спросил он наконец, холодно и без эмоций, даже перестав испуганно клацать зубами.

- Я возьму тебя за ноги, - сказала она, радостно глядя ему в глаза. - Возьму за ноги и потащу через луг. В туман, холодный и мокрый.

- Зачем?

- Догадайся, - хитро прищурилась девочка своим единственным глазом и переложила здоровенную косу на другое плечо.

- А дальше? Что там дальше за туманом?

- Там за туманами, вечными, пьяными... - вдруг запела девочка голосом Расторгуева. - Дальше ничего. Ничего...

- Слушай, я тебе отдам, все что у меня есть, только оставь ты меня в покое.

- Нет, - прервала она. - Я ничего не забираю. Я беру за ноги. Чтобы никто не был в такую минуту одинок. Один в тумане...

- Давай кончать, - с трудом проговорил Фродо. - Возьми меня за ноги.

- Что делать?! - остолбенела от неожиданного предложения девочка и вдруг обернулась старухой. - Ну и нахалы же вы, хоббиты. Ты хоть понял, кто я такая?! Злые вы, нехорошие. Вот уйду я от вас совсем, будете потом за мной всяких Жихарей посылать.

Фродо не ответил. Она обиженно повернулась и ушла. Во мглу, которая неожиданно затянула вершину Холма, во мглу, в которой исчезло все, в белую, мокрую мглу, в которой растворились обелиск, лежащие у его основания цветы. Не было ничего - только мгла и мокрая, блестящая от росы трава под ногами. Или под другим местом?

Фродо проснулся, было поздно. Солнце было уже темно-фиолетовым и торчало над горизонтом только своим верхним углом. Упокоища заволокла тьма и туман, холодный и мокрый, как выступившая на лбу испарина. Орки вместе с назгулом предательски ушли. Фродо обругал их последними словами, и тут понял, что роботы и Брендизайк тоже куда-то пропали. Хоббит остался в одиночестве.

В ночи глухо шептались тени, и из темных ущелий восставал бесформенный мрак. Явственно слышался вой то ли волков, то ли Презренного, то ли его легендаргой супруги. Хоббит почувствовал, как сердце уходит в свежеобритые пятки. Но рука не дрогнула. Он храбро достал эльфийские стрелы и натянул лук. Появился первый призрак, обратил к небу свою мертвую физиономию и прохрипел "Душно мне...". Фродо спустил стрелу, которая, едва вылетев, тут же вспыхнула ярким пламенем. Почему так произошло, читатель пусть гадает сам, но, судя по тому, как удовлетворенно под землей крякнул Презренный, видимо, без его магии тут не обошлось. Горящая стрела, однако, сразила покойного (или покойную) прямо в левый глаз, и приведение обиженно исчезло. Но тут же появились два новых. И снова огненные стрелы хоббита сразили жителей потустороннего мира. Эта забава, сильно напоминала хоббиту кретиническую игрушку Дум на перых ее уровнях, когда монстры еще редки и слабосильны и служат скорее для развлечения геймера, нежели создают реальную опасность. Забава продолжалась половину ночи, ибо волею Презренного, коиму такие развлечения никогда не наскучат по природной его туповатости, эльфийский стрелы в колчане Фродо не истощались принципиально.

Развязка наступила неожиданно. К хоббиту сзади подобралась Ночная Хозяйка, та самая, неистощимая жадность которой и заставила некогда Презренного взяться за постыдное его ремесло. Именно ей, Ночной Хозяйке и посвятил Презренный первую из написанных им ахиней. Облик Хозяйки был страшен неописуемо. Рядом с ней красавицей бы смотрелась даже Златеника. Увидев Умертвие, хоббит рухнул в обморок и был утащен в бессознательном состоянии в самый большой из курганов, имеющий вид многоступенчатой пирамиды.

Первый же призрак, коему не мешал своими бранными подвигами Фродо, смог, наконец, произнести фразу до конца: "Душно мне, тошно в раю, отпустите на волю вы душу мою". Очевидно, эта формула была замысловатым заклятьем, ибо, едва она была произнесена, на вершине кургана оказался конь. Покойный незамедлительно впрыгнул ему на спину и ускакал на восток, да притом так торопясь, будто бы его и впрямь преследует гнев небес.

Очнулся хоббит в абсолютной темноте. Рядом лежали его товарищи отключенные от батареек роботы и замороженный в жидком азоте брендизайк. Поперек горла лежала кавалеристская шашка. Глаза медленно, очень медленно привыкали к темноте. Посреди зала оказался хрустальный гроб, но вместо подобающей таковому гробу пребывающей в летаргии красавицы, в гробу лежала ухоженная мумия какого-то лысоватого мужичишки с остренькой бородкой. По всей видимости, именно этот сушеный труп и служил основным предметом происходящего сатанистского обряда. Умертвие долго убеждало его в том, что он совершенно живой, и даже живее всех живых, и клялось быть верным его делу. Потом же склонилось над хоббитом и принялось замогильным голосом читать: