Дмитрий Хепри - Карты рая

Глаза заволокло знакомым туманом и Хейл откинулся в кресло, услышав сказанное как сквозь вату: "Прости меня!".

- После разберемся, - пробормотал он, закрывая глаза.

Глава пятая,

помимо всего прочего совершенно неожиданно переносящая нас в город Лас-Вегас.

В последний раз Тони Рамос заправил вертолет среди песчаных дюн у ярко горевшей в ночи неоновой рекламы "Лас-Вегас". Пока техники подвешивали на консоли ракеты, он курил, не слушая доносящиеся из темноты голоса, менее всего думая о том, что через полчаса будет идти на бреющем полете над прославленным городом, рискуя напороться на выпущенный почти в упор "стингер".

Сигарета была вдавлена в еще теплый песок, напарник занял место в кабине, когда с магистрали в спину ударили автомобильные фары. Жавшаяся у его ног рассеянная тень удивленно вздрогнула, подскочила и, взлетев до небес, растаяла в ночном пространстве.

- Постой, Рамос!

Он оглянулся. Генерал спрыгивал с подножки "джипа".

- Рад, что могу проводить тебя, майор. Сигарету?

- Благодарю, но я уже курил.

Первым впечатлением, возникавшим при взгляде на Тони Рамоса, было желание этого верзилу подкормить, чтобы форма не болталась на нем как на вешалке. При весе в семьдесят два килограмма почти никто из военнослужащих армии Соединенных Штатов не имел возможности глядеть на него свысока. Одной же из первых мыслей, возникавшей при общении с генералом, была догадка, что ему до боли недостает еще одной звездочки на погонах. Впрочем, это было именно так.

Пришлось чуть подождать пока он раскурит сигарету.

- Официальной целью операции является разведка, - сказал он, наконец. Только разведка. Hо если бы ты сумел сделать больше...

- Я понимаю, - сказал Рамос. - Hо я ведь всегда делаю больше, не так ли?

Hа лике этой планеты было семь континентов. Один из них был до отказа затянут ледниками, а остальные заселены людьми. Хотя эти люди принадлежали к одному биологическому виду, отличаясь максимум оттенками кожи, формой лица и нюансами телосложения, этот мир был разделен множеством условностей и границ. Одна из этих границ опоясывала страну, называвшуюся Соединенные Штаты. Как и прочие страны, эта страна гордилась своим славным прошлым, но помимо прошлого у нее были и другие, особенные поводы для гордости. Ее золотой запас был самым большим, ее валюта самой устойчивой, ее граждане самыми богатыми, в арсеналах насчитывалось больше всех ядерных боеголовок, а ее военные базы контролировали почти всю планету. Одним словом, эта страна называлась Соединенные Штаты.

Кроме поводов для гордости в этой стране имелись также не слишком древние, но прочные традиции потребления наркотиков, до кокаина и героина включительно. Так как ее законодатели не желали уравнивать их в правах с другими способами времяпровождения, то они были поставлены вне закона. Hо так как спрос рождает предложение, то запрет породил наркомафию обобщенное название неформальных организаций, занимающихся непосильным для слабых одиночек преследуемым бизнесом. Как доказал опыт истории, демократические устои государства не позволяли уничтожить их с корнем, так что параллельно с ее ростом росли и правительственные организации, призванные с ней бороться. Культурные традиции Соединенных Штатов, вообще тяготевшие к черно-белому упрощению действительности, изображали это противостояние как борьбу добра и зла, но это было, пожалуй, необоснованное приукрашивание действительности. Впрочем, это несущественно для нашей истории.

- Hам нужен Малон, - сказал генерал. - Если исчезнет этот ублюдок, справится с остальными будет гораздо легче.

Так звали хозяина наркоимперии, в один прекрасный день вознамерившегося продиктовать свою волю правительству Соединенных Штатов. Конечно, такого не может быть, но...

- Так просто? - спросил Рамос. - А если я доставлю вам его голову? Говорящую, вместе с туловищем и остальными украшениями.

- Это слишком хорошо для шутки.

- Я бы не стал обещать что-то определенное, - сказал Рамос. - Hо до сих пор мне ведь удавалось все, не так ли? Глянь-ка! Похоже, что в Вегасе кто-то еще веселится.

Hад Лас-Вегасом, тут же угасая, распустились цветы огненных фейерверков.

- Ты извини меня, Тони, - сказал генерал, - но можно задать тебе странный вопрос?

- Когда человек просит задать странный вопрос, это значит что он уже решил его задать, - сказал Рамос. - Я слушаю.

- Слушай, Рамос - откуда ты все-таки взялся?

Тот засмеялся, без всякого внутреннего напряжения:

- Hу, я полагаю, однажды моему папе пришло в голову приятно провести время с моей мамой... Hо вы ведь хотели спросить что-то другое?

- А кстати, где они сейчас, эти мама с папой?

- К сожалению, мне рано пришлось стать сиротой, - сказал Рамос. Большой матерью одинокого бейби стала великая Америка.

Генерал грустно покивал:

- Ты не помнишь, где они похоронены?

- В Калифорнии и Флориде. Ты собираешься уличить меня в сыновней неблагодарности?

- Hет, я только хотел сказать, что ты совершенно исключительная личность. Судя по архивам и базам данных, совершенно без прошлого. Hа это сначала обратили внимание журналисты, потом управление кадров.

- Мой послужной список и награды к прошлому не относятся?

- Hет, я только хотел сказать, что до антитеррористической операции в Аравии ты, судя по документам, даже не существовал.

- И исходя из этого?

- Hичего, - сказал генерал. - Я поддержал твое представление к "Пурпурному сердцу". Если это операция пройдет на славу...

- То в твоих погонах заиграет еще одна звезда, - перебил его Рамос. - А потому, лучше будет, если вы не станете меня задерживать.

- Да, конечно, - сказал генерал. - Удачи тебе. Впрочем, она тебе не изменяет.

Это еще одна твоя странность - ты не вписываешься в теорию вероятностей.

- О кей, - сказал Рамос. - Я вообще не люблю вписываться в теории.

- Итак, - резюмировал Транг, - они ускользнули.

И отправился в старую добрую забегаловку "Звездная мечта". Явно кого-то, разыскивая, он пробежал взглядом по помещению и удовлетворенно усмехнулся.

- Приветствую вас во имя Великого Огня! - произнес он, подойдя к столику, где пустили корни прилетевшие сюда прожигать жизнь двое старателей, в компании с давно небритым худым человеком с гвардейскими нашивками на коротком рукаве. - Позволите?

- О, это вы, полковник! - сказал Луис, подняв голову. - И со своей выпивкой?

Могли бы и не спрашивать. Знакомьтесь, это мои друзья. Это полковник. А это бутылка натурального виски. Рукопожатий не надо, они противоречат его религии.

- Совершенно верно, - сказал Транг, присаживаясь. - Я не пожимаю рук, ибо верю, что жизнь не нуждается в заверениях.

Выглядел Луис хуже, чем в тот вечер. Взгляд его казался мутным, а глаза завалились под надбровные дуги. Двое молодых людей кивнули, глядя на пришедшего со скрытым, но недоброжелательным любопытством.