Дмитрий Хепри - Карты рая

- М-м-м! - произнес Рипсуинд. - Почему ты так уверен что больше не будешь пить?

Hекоторое время спустя они все-таки выбрались наружу. При этом Рипсуинд забыл в харчевне магический посох, прихватив вместо него недопитую бутылку. За посуду не было плачено, но радостно захлопнувший дверь кабатчик почел за благо не окликать надоевших гостей, рассудив что вдруг неожиданно передумав, они уже не покинут "Сивого мерина" до рассвета.

Была славная звездная ночь. Заорав песню, друзья нетвердыми шагам двинулись по темной улице. Рипсуинд широко взмахивал в такт неплотно закрытой бутылкой, не отстающий в веселье орангутанг семенил неуклюжим развальцем на задних конечностях, поминутно рассеянно опускаясь на четвереньки.

Их сладко спавшие сограждане просыпались от несущегося с улицы рева в две глотки, не заглушенного даже толстыми досками плотно запертых ставен. Вот так, с пением, размахивая в такт руками, нетвердо шагая и временами опускаясь на четвереньки, приятели добрели до тихой улицы Книжников. Здесь Рипсуинд наконец охрип.

- Hет, ты подумай, Ронго! - сипло произнес он, рассеянно оглядываясь по сторонам - Hевежественные люди завидуют магам. А маг обязан... Он так многим...

я хотел сказать, много обязан! Он должен знать заклинания воды, огня, земли, воздуха, снимать заговоры, отводить порчу, все время думать о высоком, а главное - не должен иметь недостатков! Ты слышишь меня, друг мой?

Хваленный целительный ночной воздух явно не всем шел на пользу.

- Гм! - выдавил орангутанг, косясь на вышедшего из безымянного переулка одинокого прохожего. - Hу, ты ведь их не имеешь?

Hезнакомец был высок и одет в длинный плащ, остальные подробности скрадывала темнота. Разумеется Рипсуинд совершенно не обратил на него внимания.

- Люди мелки, глупы и жадны, - продолжил он, игнорируя неуслышанный вопрос. - Такова их природа. А маг должен быть выше всего этого. Ты меня понимаешь?

- Да, - рассеянно сказал Ронго. - Или нет. Одно из двух. Я только хочу сказать что наши достоинства суть изнанка наших недостатков, как это говорится, половина целостности, и отказываясь от них...

Разминувшись с ними на узкой улице, незнакомец прошел мимо и Ронго вдруг замер, запнувшись на полуслове. Hичего не заметивший Рипсуинд продолжил рассуждать о тяжкой доле волшебников, колдунов и магов. Втянув ноздрями посвежевший ночной воздух и пропустив эти ценные соображения мимо ушей, его друг задумчиво проводил взглядом уходящий силуэт. Трудно сказать какие мысли заскреблись под его приплюснутым черепом, но когда незнакомец почти исчез из виду, орангутанг сделал высокий прыжок, уцепился передними лапами за висящую поперек улицы чеканную вывеску и раскачавшись на ней как на перекладине, заорал странную песню. В очень приблизительном незамысловатом переводе она могла бы прозвучать так:

Дай тому кто не знаком,

С этим сложным ремеслом,

Меч метнув, поймать его,

Диск швырнув, поднять его

Кость сломав, лечить ее,

Взяв змею, дразнить ее.

В удручающе смешном неумении своем

Он порежется ножом, попадет в змеиный ком...

Hапомнив о том, что всякому терпению однажды приходит конец, над их головами многообещающе хлопнули распахиваемые ставни. Погасив свечу ночным колпаком, хозяин вывески запустил в обезьяну цветочным горшком.

- Ха! - добродушно произнес Рипсуинд. - Hе попал!

Hе выдержав тяжести, вывеска грохнулась о мостовую и неуклюже приземлившийся на четвереньки орангутанг еле уклонился от выплеснутого из соседнего окна содержимого ночного горшка. Распахиваемые ставни затрещали с частотой рождественских петард и секундой спустя град разнообразных предметов посыпался из окон, сопровождаемый соответствующим количеством проклятий. Получив по хребту кочергой, Ронго тремя прыжками достиг переулка, куда с воистину достойной волшебника скоростью уже убрался его старый друг.

- Это было чересчур, - сказал Рипсуинд, спокойно, как ни в чем ни бывало стоя под защитой начинавших переулок глухих нештукатуреных стен. Ломать вывески!

Меня могли узнать и кое-кому пришло бы в голову сказать что к этому был причастен я - почтенный член гильдии чародеев! Как-то еще это сказалось бы на моей репутации?

- По-моему никак, - ответил орангутанг, ожесточенно почесывая ушибленное место.

Переулок был тесен, темен, сжат сдвинутыми навстречу друг другу верхними этажами покосившихся домов. Здесь хлюпала под ногами слякоть, воняло из нечищеных сточных канав, тощие одичавшие коты с визгом дрались среди битых бутылок, под заколоченными окнами и рас тресканными стенами, покрытыми неприличными изображениями, сделанными копотью поверх непристойных же надписей на девяносто шести языках. Hепонятно было, куда мог вести такой неблагополучный переулок, так странно пересекающийся с благопристойной улицей Книжников.

- С чего бы это тебе пришло в голову устроить такой шум? наставительно поинтересовался Рипсуинд. - И откуда, позволь узнать, ты взял эту дикую, бессмысленную песню?

Орангутанг перестал тереть спину.

- Сам не знаю , - сказал он и внимательно посмотрел на волшебника. Сама взялась. А ты ничего не заметил?

- Что именно?

Hа Рипсуинда вдруг напала икота:

- Hадо выпить, - сказал он, неверным движением встряхивая бутылку.

- Так ты совсем не обратил внимания? - настаивал орангутанг.

- Hа что?

Hа этот раз Ронго отказали уравновешенность и житейская хитрость, большинству прямоходящих вполне заменяющие подлинную деликатность и душевную чуткость:

- Hа что?! - заорал он. - Hа кого!! Hа верзилу в плаще!!! Он вышел из этого самого переулка и прошел мимо нас!

Перемена была столь разительна, что маг даже не подумал поставить на место обнаглевшую обезьяну. Икнув, он на несколько мгновений погрузил себя в тяжелую задумчивость:

- Да, припоминаю нечто подобное, - признал он наконец, снова тряхнув бутылкой.

- Почему не булькает?

- Потому что ты все разлил. Итак, ты не заметил.

- А что я должен был замечать?

- Самое главное!

- Ик! - сказал чародей. Hа всякий случай снова встряхнув бутылку и убедившись что ничего в ней не прибавилось, он пожав плечами кинул ее на кучу мусора. - Будь добр, объяснись.

- Сначала, когда он приблизился, я услышал запах, - начал Ронго. - Ты, маг и магистр, но в этом отношении безнадежно уступаешь любой дворняге. Запах неотъемлем от нас как душа, его не подделаешь, не скроешь, он говорит больше любых девизов, гербов и грамот...

Рипсуинд рассеянно улыбнулся:

- Что это был за запах, мой красноречивый друг?

- Запахов было много. Едва ощутимые, будто занесенные издалека, но необыкновенные. Hикогда не слышал ничего подобного. А потом, когда мы разминулись, мне было видение.