Ростислав Кожух - Четыpе статьи

Вот задача драматического искусства, брошенная и забытая.

О К О М Е Д И И

?????????????????????

Чувствуя себя неспособным к созданию комической драматургии (а возможно, и каких бы то ни было иных комических сочинений), я не хотел бы и рассуждать о ней, но некоторые странные обстоятельства моей жизни в сочетании с изящной книгой итальянского семиотика побуждают меня сказать несколько слов об этом соблазнительном и недоступном предмете.

К ней не относятся серьезно, справедливо не усматривая в ней некоего божественного элемента, способного перенести действие в надчеловеческие области. Смех был уделом земли для европейца. Европейский Бог не смеялся.

Hа запредельном востоке тоже не относились серьезно к ней, хотя смех в ряде восточных религий как раз и был орудием (или следствием) абсолютного познания мира и вознесения в надчеловеческие области. Изящной литературы для этих религий вообще не существовало.

Hо Бог с ними. Это двойственное пренебрежение - не более чем благодатная тема для комедии. Для такой, какой она должна быть. Потому что комедия в идеале своем должна повествовать о тайном и истинном устройстве мира, врасплох опровергающем все нелепые человеческие представления о нем. Это - как если бы, по приходе Фортинбраса, и Гамлет, и Лаэрт, и Полоний и все другие выскочили бы из каких-нибудь тайных углов живые, веселые и очень довольные тем, что так ловко одурачили этого ограниченного человека.

Должен признаться, что из всего, сказанного выше, меня отчасти удовлетворяет только одно предложение. Остального я мог бы и не говорить, но не имею желания сопротивляться традиции, требующей декоративного оформления для мысли.

О И С К У С С Т В Е А К Т Е Р А

???????????????????????????????????????

1

То, что рассуждение об искусстве актера принадлежит философии и только во вторую очередь эстетике и театральной теории, выводится из самой задачи актера: умения изображать телом и голосом как явное, так и скрытое в драматическом сочинении.

Мне приходилось от случая к случаю сталкиваться с актерами и единственное, что оставалось в памяти от большинства из них, кроме чрезмерной скованности или чрезмерной разнузданности, это глубокая невежественность этих людей. Полная неспособность понимать истинное содержание драматического сочинения. Восприятие ими текста было любопытным смешением крайне поверхностного прочтения и мгновенных, чисто эмоциональных ассоциаций, абстрактных, геометричных и не соотносящихся с текстом.

Такая ущербность связана с представлением актеров о спектакле, как о зрелище, где текст выполняет чисто служебную роль, а театральная техника первостепенную.

Театр, как реальное воплощение трансформации лица в лик стал превращен в театр, как лицедейство. Точнее, это ему угрожает, как угрожало в начале двадцатых годов.

2

Позволю здесь довольно пространные выписки. Священник Павел Флоренский отмечал:

1. О лице. "Лицо есть то, что мы видим при дневном опыте, что является реальной сущностью мира... Можно сказать, что лицо есть почти синоним слова явление, но явление именно дневному сознанию."

2. О лике. "Лик есть осуществление в лице подобия Божия... Все случайное, обусловленное внешними причинами, вообще все то в лице, что не есть само лицо, оттеняется здесь забившей ключом пробившейся через толщу вещественной коры энергией образа Божия; лицо стало Ликом."

3. О личине. "Лицо есть явление некоторой реальности и оценивается нами именно как посредничающее между познающим и познаваемым, как раскрытие нашему умозрению сущности познаваемого. Вне этой своей функции, т.е. вне откровения нам внешней реальности, лицо не имело бы смысла. Hо смысл его делается отрицательным, когда оно, чтобы открывать нам образ Божий, не только ничего не дает в этом направлении, но и обманывает нас, лживо указывая на несуществующее. Тогда оно есть личина."

3

Естественно, что всякая область духовной деятельности можно рассматривать, как трансформацию лица в лик или в личину.

Человечество много и тяжело страдало от последствий ложного развития. Губительные тенденции в искусстве, науке, философии, политике не были замечены своевременно.

Hе существовало кольно-нибудь единого критерия оценки человеческой мысли. Hадо сказать, что мы почти ничего не знаем о делах своей души: о нашем культурном наследии.

Может быть, жесткая система личина-лицо-лик позволит со временем научиться определять реальную значимость создаваемого нами, при всей необщности лиц.