Неизвестен Автор - Бессмертный

Господин президент спрятал документы в папку, которую поместил в стенной шкаф. После этих формальностей мы могли идти в зал депозита.

Через секретариат мы вышли в коридор, где все также ошивался смертельно скучающий охранник. Видя мою улыбку, он вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь. Я не понял, почему он это сделал.

Минуя десятки стеклянных дверей президент Кински сопровождал меня к ведущей спирально вниз лестнице.

Мы спустились. Коридор, какой-то верзила с кобурой на поясе, а за ним массивная решетка, закрывающая вход в следующее помещение. В ярком свете были видны несколько сот ячеек, равномерно расположенных на стенах. В углу зала под потолком косила глазом телекамера. Кински помахал рукой перед ней, а услышав какой-то щелчок, вставил в отверстие ниши странно выглядевший ключ. Решетка зашипела и исчезла. Похоже было, что она спряталась в щель пола.

Паркет помещения отзывался каким-то странным каменным стуком. Кински прошел к левой стене и из-под дверцы номер 183 выдвинул какую-то полочку. Затем протянул мне ключ.

- Я выйду в коридор, - произнес он. - А вы тем временем можете исследовать содержимое ячейки...

Кински вышел, а за ним свистнула решетка. Ключ был весьма хитроумный, со скрежетом щербатых зубов вдоль стержня. Я вставил его и повернул влево. Через пару оборотов замок открылся.

Возможно, именно тогда впервые мне вспомнилось лицо деда, фото которого висело над столом отца. Модно подстриженные усики, шляпа "а-ля-панама", рубаха с расстегнутым воротом, а на заднем плане пальмы, типичное лицо скитальца. Дед за свою жизнь четырехкратно объездил земной шар и если бы не утонул в проливе Ла-Манш во время осеннего шторма в 1938 года, наверняка бы не остановился на достигнутом и продолжал бы в том же духе. Однако, ничего больше я не смог вспомнить о своем глубокоуважаемом предке.

Почтив его память этой минутой раздумья, я приоткрыл дверцу. Внутри лежала коробочка величиной с ладонь, перевязанная крест-накрест шнурком. Вытащив ее наружу, я пошарил в кармане в поисках перочинного ножа и разрезал шнурок. Должен признать - раньше делали крепкие шнурочки.

Я вскрыл оболочку.

Вначале я увидел лист бумаги. А под ней лежал овальный, плоский предмет, напоминающий скорее всего медальон. Изготовленный, вероятно, из золота, а на гладкой поверхности сверху была нанесена одна единственная борозда, похожая чем-то на птицу. Коробочка имела по-бокам два выступа. Я попробовал приоткрыть крышечку лезвием ножа, затем, нажимая на выступы, но у меня ничего не вышло. Я развернул лист бумаги. Это было письмо деда:

- Дорогой Потомок!

Не знаю, кто ты, но я очень рад, что ты удостоился чести открыть сейф. Я считаю, что ты получил признание и славу достойным и честным путем и потому доверяю тебе мое сокровище и тайну.

Во всех моих многочисленных путешествиях по земле, я много видел чудес, много слышал диковинных рассказов. Неоднократно меня соблазняли золотом, женщинами и чудодейственным эликсиром, но я всегда действовал согласно принципа - никогда не трогать чужой собственности, а чужих законов, какие бы странные и необычные они не были, остерегаться и уважать. Я должен признаться, что это оплатилось сторицей. Плохие люди проходили мимо меня, а хорошие дарили мне дружбу и уважение.

Тебе, мой наследник, я хочу передать самую ценную вещь, которую получил в далеком восточном государстве от человека, ставшего моим другом. Это его талисман. Он даст тебе бессмертие на двое суток. Используешь его, когда захочешь, возможно, в порыве утоления любопытства... Итак, передаю его тебе.

Если захочешь стать бессмертным, открути одновременно два колечка, поворачивая их в разные стороны. Когда они одновременно щелкнут, крышка откроется. Ты должен тогда обязательно заглянуть внутрь. То, что ты увидишь, сделает тебя бессмертным.

Желаю тебе удачи и не поражайся тому, чем Судьба тебя наградит".

Прочитав бумагу, я спрятал ее в бумажник, положив между водительскими правами и чековой книжкой. Затем я задвинул полочку и закрыл на ключ дверцу. Потом подошел к решетке и громко кашлянул.

Кински возник тотчас же, манипулируя с решеткой, потому что она исчезла в полу.

- Все в порядке? - спросил он.

- О, да, - ответил я.

- Возможно, вы хотите взглянуть на память о моем предке...

Президент залился астматическим румянцем.

- Не смел бы просить... - начал он, но уже ощупывал крышку коробочки.

Мне пришлось забрать талисман из его рук, когда он начал колдовать со штифтами.

- Дед не велел делать этого, - пояснил я. Кински понимающе опустил ресницы. Еще целых десять минут я был вынужден терпеть его присутствие и выслушивать его уверения в том, что сейф всегда будет в моем распоряжении и как довод, показывал ключ. А чтобы не было никаких иллюзий, прощаясь со мной, добавил, что счета за абонентное место в сейфе банка я могу оплатить чеками или же наличными. Делая вид, что я безмерно счастлив, я вырвался наконец из его рук и на такси вернулся домой.

По правде говоря, мои чувства были в смятении. Напичканный скептицизмом я мысленно кричал, что все это вздор, но одновременно тяга к приключениям шептала - это неслыханная удача, если в письме часть правды. Рот улыбался при одной лишь мысли об этом.

Я решил отложить на вечер все процедуры с талисманом, потому что намеревался отправиться к Ирэн, моей официальной невесте. Я обернул в бумагу медальон - незачем золоту бросаться в глаза - и принялся за работу. Темп был просто чудесный - полстраницы за два часа.

Еще один длинный звонок, а единственный эффект - приоткрытие двери напротив, через которые меня внимательно рассматривал настороженный глаз соседки. Я взглянул на часы. Ирэна вновь испытывала мое терпение. Несмотря на восьмой час квартира была пуста. Злой, я круто повернулся на пятке. В передней соседки что-то загрохотало и двери с треском захлопнулись. Удовлетворенный этим я спустился на лифте вниз и направился в сторону сквера, расположенного по другую сторону улицы. Со скамейки я мог наблюдать за окном Ирэны и ждать ее появления.

Свободные минуты, которых мы не ожидаем, всегда были для меня ужасны. Я не мог их использовать, не был готов, внутренне понимая (и упрекая себя), что улетает впустую драгоценное время. Поэтому развалился на скамейке, уныло разглядывая все вокруг и, как это бывает в подобных случаях, мои мысли сконцентрировались на медальоне.

Эти полчаса и эти безмолвные окна разозлили меня совершенно. Я развернул бумагу и, убедившись, что никто не следит за мной, вынул медальон. Подбросив его на ладони и удовлетворившись массивностью предмета, я положил медальон между ног. Дед не упоминал, в какое время надлежит совершать манипуляции, и я подумал, что позднее сумерки будут в самый раз. Всматриваясь в глазок я откручивал штифты. Они выходили.