Неизвестен Автор - Максим и Федор

Кобот, широко раскрыв глаза, смотрел в пространство. Очнувшись, он опрометью кинулся в коридор, надел пальто и выбежал на улицу.

* * *

На улице всё казалось кошмаром, дул долгий ветер из всех переулков. Прохожие, как солдаты, ходили от одной автобусной остановки к другой, машины... Спрятаться было негде. Домой Илья решил вернуться только вечером.

Не раздеваясь, на цыпочках, он прошёл в свою комнату, разделся там и, совершив несколько кругов по комнате, выглянул в коридор.

На кухне ожесточённо гремели стаканы и слышался голос Пужатого:

- Да ведь враг он, враг! Вражина он натуральная! Что ты будешь делать, я вижу, что враг, а прищучить не могу! Ну погоди, увидишь ты Алексея Пужатого! Он у меня не уйдёт, сам себя выдаст!..

На следующий день Илья Давыдович смалодушничал и не пошёл домой. Впервые за долгое, долгое время, он не ночевал дома. Попросился к приятелю, то есть, к сослуживцу. Там было всё вроде хорошо - поиграли в карты, поговорили о работе, а всё-таки, тяжело на непривычном месте, да и неудобно.

Потом вместе поехали на работу, там как-то забываешься, всё нерабочее время кажется коротким и малозначительным. После работы, для окончательной разрядки, Илья ещё сходил в кино на "Версию полковника Зорина" и совсем спокойно направился домой. Сколько можно, в конце-то концов пугаться этого идиота-милиционера? Нужно спокойно и насмешливо дать ему понять, какого дурака он валяет. Ещё лучше бы осадить его, как следует, поставить на место... Нет, ну его к черту, не стоит.

Кобот вошёл в квартиру, разделся (даже почистил пальто щёткой), не таясь, прошёл к себе в комнату, где хладнокровно сел за стол с книгой "Заметки по истории современности".

Почти тотчас же в комнату вошёл Пужатый и расположился напротив Ильи. Илья Давидович оторвал глаза от книги, холодно посмотрел на Пужатого и снова погрузился в чтение. Милиционер забарабанил пальцами по столу, едко глядя на Кобота.

- Книжечку читаем?

Илья продолжал смотреть в книгу.

- А ну, положи книгу! Смотреть на меня! - как никогда страшно закричал Пужатый, с силой хлопнув раскрытой ладонью по столу. Всё затрещало, книга упала на пол.

Коботу уже некуда было смотреть, и он со страданием взглянул на Пужатого. Тот сидел весь красный и тяжело дышал.

- Алексей Степанович, я думаю, пора, наконец...- начал Илья.

- Кобот, что вы делали сегодня ночью? - перебил его Пужатый.

- Я? Что... Спал, ночевал...

- Где? Адрес?

- Да что... причем тут... на работе, то есть, у сослуживца...

- Интересная у вас работа, я замечаю. Адрес, я спрашиваю.

Илья Давыдович понял, что лучше не выламываться, а спокойно отвечать на вопросы, чтобы Пужатый перебесился, понял, что неправ и отстал. Однако, адреса сослуживца действительно невозможно было вспомнить теперь, в таком лихорадочном состоянии.

- Не помню точно сейчас. Я так могу показать, а завтра

спросить могу.

- Значит, где были ночью - не помним? Или, может, не хотим вспоминать?

Жилы на шее Пужатого вздулись и мерцали. Он встал, окинул комнату внимательным взглядом и, хлопнув дверью, вышел.

Илья застонал, вскочил с места, стал метаться. Подбежал к двери, но не совсем, чтоб не было вида, что он подслушивает, замер. Через некоторое время раздался звонок, пришёл Василий, ученик Фёдора, принес вермуту, плясал, напевал что-то, восточное. Фёдор внушительно выговаривал, что портвейн поинтереснее вермута, и тут неожиданно раздался властный голос Пужатого:

Не шуметь! Передвигаться по квартире осторожно. В квартире - Кобот!

* * *

Поздно вечером, когда все уже утихли, Илья на цыпочках пошёл по коридору в туалет, с опаской прислушиваясь к каждому шагу. Нащупав дверь, он медленно, чтоб не скрипела, открыл её, вошёл, и стал тихо закрывать.

Раздался грохот, в коридоре вспыхнул свет, Пужатый схватился за уже почти закрытую дверь, рванул на себя с пронзительным криком:

- Стой, гад! Теперь не уйдёшь!!!

Илья до крови вцепился в ручку, однако, дверь неотвратимо распахивалась. Кобот затравленно вскрикнул и закрыл голову руками. Пужатый полминуты постоял в дверях, грозный, как памятник, и, ничего не сказав, быстро пошёл к себе в комнату, оставив после себя тревожный запах перегара.

* * *

Часа через три, когда Кобот уже стал задрёмывать на диване, куда он прилёг, не раздеваясь, в коридоре послышался резкий, но приглушённый стук сапог. Прямо в ушах заскрипело странное шуршание, а потом голос из репродуктора произнес:

- Внимание, Кобот! Вы окружены! Всякое сопротивление - бесполезно! Выходите и сдавайтесь!

Илья до боли вытаращил глаза, вцепился зубами в руку и укусил её.

- Повторяю, Кобот! Всякое сопротивление бесполезно. Выходите и сдавайтесь!

Снова напряжённое, выжидающее шуршание.

Хлопнула дверь, потом раздался голос Максима:

А вот ты поори у меня, гавно! Хватит, один засранец по ночам орёт, ещё второй нашёлся!

- Всем оставаться в помещениях! - ответил Пужатый в громкоговоритель.

- Я тебе, жопа, покажу помещение!!!

В коридоре ещё некоторое время ходили, зажигали и тушили свет, - Кобот был почти в беспамятстве. Он рванул на груди рубаху и откинулся на спину, тяжело дыша.

* * *

Под утро Илья Давыдович забылся тяжелым, беспокойным сном. Часто просыпаясь, он тут же забывал кошмарные видения, так как действительность казалась ему намного хуже, кошмарнее, гаже и непонятнее.

От малейшего шороха он просыпался, и, вытягивая шею, сонно таращился во все стороны.

Когда в комнате стало светать, когда невнятные кубы мебели стали оформляться, хоть и непонятно, во что, дверь резко распахнулась, и из проёма послышался голос Пужатого:

- Ни с места! При малейшем движении стреляю!

Чёрная фигура вынырнула из темноты и метнулась к выключателю.

Кобот пружиной распрямился, одним движением снял предохранитель и нажал курок. Бахнул выстрел и чёрная фигура шлёпнулась на пол.

* * *

Забегали в коридоре. Максим включил свет. Перевернули на спину Пужатого. Прямо напротив сердца, на синей форме расплылось странное пятно крови. Кобот забился в угол дивана, поминутно разглядывая руки и шаря под собой.

Все, как обалделые, смотрели на грузный, нелепый труп.

ЭПИЛОГ

Непостижимая гибель Пужатого поразила всех обитателей квартиры. Кобот целыми днями приставал к Максиму и Фёдору, верят ли они, что это не он убил Пужатого. Хотелось верить, хотя больше и некому. Но не мог же убить Кобот, сроду не державший никакого оружия в руках, да и вообще...

Илью не забрали. Почему - неизвестно.

Не забрали и всё.

Пётр, ученик Максима, и совсем, кажется, решил, что его разыгрывают, назвал Илью Давыдовича "Наш Ринальдо Ринальдини" и сочинил про него стишок:

Кобот бренчит кандалами, Ведут по этапу его, Он утром, не мывшись, в пижаме, Соседа убил своего.