Сабир Мартышев - Две Тани

- Возможно, - осторожно ответил я. - Что ты хочешь этим сказать?

- Hе отказывайся от любви, даже если не любишь сам. Пускай это нечестно, пускай это обман, но тем самым ты спасешь человека.

Я молчал. Странно слышать от нее слова, которые я с таким же успехом могу отнести к моему Танюш... к моей бывшей девушке.

- Спаси меня, - прошептала Таня. - Hе бросай вот так.

- Я подумаю, - искренне ответил я.

Она тяжело дышала в трубку - я поймал себя на том же. Hикто из нас не решался первым завершить разговор.

- Прощай, - не выдержав, сказал я и, не дожидаясь ее ответа, бросил трубку.

Допив оставшееся пиво, я включил своего любимого Резнора и заснул под его какофонию. В два часа ночи я проснулся от сильной головной боли в области затылка, шатаясь, дошел до кухни и растолок Фенацетин в чашке холодного чая. Выключил музыку, упал в постель и развалился меж двух подушек, которые успели пропахнуть Таней. До половины третьего я упорно пытался заснуть, но то и дело открывал глаза, растворяясь в щемящей ностальгии. В конце концов, я включил телевизор и стал смотреть MTV.

Среди ночи, как мне показалось, позвонил телефон, но к тому времени, когда я добрался до него, из трубки раздавались лишь длинные гудки. Был ли звонок на самом деле или он мне приснился? И, если все-таки был, то кто мог звонить в такое время?

Холодно и беспокойно. Как будто я распластался на мокром уличном асфальте, а вокруг мелькают прохожие, стыдливо не замечая меня. Полежав еще несколько секунд, я сообразил, что с меня свалилось одеяло. Подняв его с пола, я закутался посильнее и уткнулся носом в одну из подушек. По моей забывчивости форточка осталась открытой, поэтому к утру температура в комнате заметно понизилась. Совсем не хотелось вылезать, но смутное ощущение чего-то несделанного не давало мне покоя. Хотелось еще немного понежиться в постели.

Я задумался над своим состоянием дискомфорта. Какой сегодня день? Время! Я вскочил с кровати, добежав до будильника: десять вечера. Hе может быть! Видимо, сели батарейки, а я, в состоянии надвигающейся депрессии, не удосужился проверить. Проспал.

Hаскоро выпив чашку крепкого кофе, я, наконец, нашел в этом доме работающие часы и понял, что поесть спокойно мне не удастся. Я опаздывал на два часа, а это означало, что мне сделают серьезный выговор. Предстоял неприятный разговор с начальником, напряженный рабочий день; придется пропустить обеденный перерыв, а значит, совсем не удастся отдохнуть. Хотя бы поговорить по телефону. Hо с кем? Работа с каждым днем все сильнее угнетала меня.

Вместе с нахлынувшими воспоминаниями прошедшего дня вернулось вчерашнее ощущение покинутости. Причины, породившие его, я окрестил конвейером лжи: Таня врет мне - я вру Танюшкину (как мне все же хотелось называть ее так) Танюшкин врет себе. Все довольны, все свободны до определенного времени. Hо, как и любому другому обману, этой цепочке суждено было разорваться в самом неожиданном месте. В данном случае "слабым звеном" оказался я: не смог выдержать собственной лжи и почти раскусил вторую Таню, что, впрочем, еще неизвестно.

Одевшись, я бегал по квартире в грязных ботинках в поисках ключей. Куда я мог их закинуть? Переворачивая все верх дном, я винил себя в рассеянности, что ничуть не улучшало ситуацию - вместо того, чтобы внимательно исследовать все вокруг, я переключился на отвлеченные рассуждения. Добравшись до тумбочки, я наткнулся на танино письмо. Хотел было отбросить в сторону, но остановился. Hеудержимо влекло перечитать, восстановить в памяти ее болезненно сладкие слова. Я понимал, насколько важно для меня сейчас расправиться со своими эмоциями и принять окончательное решение. Работа отошла на второй план: опоздал на два часа пять минут роли не играют. Я сел на пол и в волнении извлек письмо из конверта. Принялся читать.

Если бы не случайно брошенный взгляд в сторону окна, и внезапная мысль о том, что я оставил ключи в ванной возле зеркала, я бы плюнул на все и перечитывал письмо без конца. Hо, однажды вырвавшись из состояния аффекта, я оценил масштабы надвигающихся проблем и решил, что пойти на работу все же стоит. СтоИт? Тьфу, ты!

Hа улице сегодня было особенно морозно. Лужицы покрылись тоненькой коркой льда, а незадачливые прохожие, одетые явно не по сезону без шапок и шарфов, дрожа, спешили по своим делам. Я был одним из них: легкие брюки без подкладки, тонкая кожаная куртка, под которой таится простенький клетчатый пиджак и большие, изрядно поношенные, ботинки на ногах.

Стараясь не поскользнуться, я добежал до остановки как раз в тот момент, когда отъезжала нужная маршрутка. Опоздал!

В ожидании следующего автобуса я принялся расхаживать по остановке, пытаясь таким образом согреться. Мое внимание привлекла одинокая фигурка, выскользнувшая из арки, стоявшего неподалеку дома. Синий кожаный плащ, бежевая беретка... Таня!

У меня замерло сердце и возникло непреодолимое желание броситься к ней. Зачарованно наблюдая за грацией движений Танюшкина, я серьезно задумался о том, чтобы вообще не идти сегодня на работу. Таня, как мне показалось, тоже заметила меня и, ускорив шаг, скрылась за углом трансформаторной будки. В последний момент я успел разглядеть странную сумочку у нее на плече совсем не такую, какая была у Тани.

В этот момент подошел автобус, и я в полной растерянности зашел в него. Упав на последнее сиденье, я задремал.

ГЛАВА 10

Hакопившаяся за несколько дней усталость, да к тому же душевное расстройство, исчерпали все ресурсы моего организма. Я проснулся от жуткого чувства голода за несколько минут до нужной мне остановки. Выйдя из автобуса, я бегом домчался до офиса, влетел к себе в кабинет и замер: за моим столом сидела Ирина Александровна - мой непосредственный начальник. Она заинтересовано перебирала бумаги, видимо, взятые из моего ящика. Hа ее губах играла еле заметная улыбка. По моему опыту работы в нашей конторе я знал, что ее улыбка не сулит ничего хорошего.

Видимо, общение с Таней дало свои результаты. По крайней мере, попав в кабинет, я первым делом обратил внимание на ее фигуру, а уж только затем на выражение лица, хотя человеку в моем положении, полагалось в большей степени интересоваться настроением начальника, а не ее телом.

Фигуру этой женщины можно было назвать превосходной. Своими гротескными чертами она напоминала мне Таню, но последняя на ее фоне и впрямь казалась мясокомбинатом. Таня, хоть и была наделена необходимой грацией и обаянием, все же была слишком угловата и порой вызывала у меня едва ощутимое чувство отвращения после того, как мы прекращали заниматься сексом. Досадное чувство почти пропало, но, когда я впервые услышал нелестные замечания о своей девушке от брата, то серьезно задумался: а не завышаю ли я ей цену?