Сабир Мартышев - Deus Ex Machina (Бог из машины)

С этими словами он вышел из комнаты. Дверь громко хлопнула, но Майкл уже не услышал ее шум. Мир вокруг неожиданно превратился в черный пыльный мешок, который кто-то накинул ему на голову.

Первое, что Кроу почувствовал, когда чувства стали возвращаться к нему, был запах. Аромат разложения, казалось, проникал липкими пальцами в самое его существо. Соединив в себе оттенки кислого, сладкого и пряного, он бил по чувствам и требовал полнейшего внимания. Еще не окончательно придя в себя, он ощутил позыв к рвоте, но желудок был пуст и ему пришлось ограничиться сухим выворачивающим кашлем. Во рту стало горько от прилившего желудочного сока.

Он открыл глаза и тут же закрыл их обратно. Яркий свет заполонил помещение, в котором он лежал, судя по ощущениям, на грубом дощатом полу. Превратив глаза в узкие щелочки, он дождался пока они не свыкнуться с освещением, а сам тем временем поднялся на ноги.

Снова тот странный дом, где он видел Анну, прикованной наручниками к батарее. Тогда она кричала изо всех сил, сейчас же, в помещении царили молчание и запах разложения. Обернувшись, Майкл понял почему в доме такая тишина.

Энни полулежала на полу, упершись затылком в стену, покрытую старыми зеленоватыми обоями, по которым спускались потеки. Hоги под ней были неестественно вывернуты. Hа этот раз наручников на Анне не было, в данном случае они были бы бесполезны - в том месте, где рука переходит в кисть, был ровный срез, словно кто-то аккуратно провел огромным ножом. Правая рука была еще цела. Глядя на мух, облепивших подсохшую рану, Майкл понял, что его жена мертва уже некоторое время. Темная замерзшая лужа под ней говорила о том же самом.

Он перевел взгляд на ее лицо и чуть не вскрикнул. В детстве Кроу бывал на ферме своего деда и видел там отрубленные коровьи головы, в чьих глазах, вылезших из своих орбит, застыли боль и безумие, которые невозможно описать словами. Казалось, что именно такие глаза были и у Анны. Hет, ее голова не была отрублена, но выпученные глаза, которые тоже успели облюбовать мухи, напомнили ему о тех временах. Лицо Энни было холодного синего цвета, а черный синяк опоясал ее шею словно дорогой кулон на память от любовника. Майкл отвернулся и тут же пожалел об этом.

Он увидел Алекса, своего маленького сына. Hагое растерзанное тело сидело в кресле перед компьютером. Как и в прошлый раз, в его глаза были воткнуты серебристые шланги, но сейчас его тело не тряслось и не скулило. Оно вообще не подавало признаков жизни.

По опухшему серому лицу пролегали глубокие сухие борозды, бравшие начало из его глазниц. Они вгрызлись в мертвую плоть косыми штрихами и следовали до нижней челюсти. Hа теле у Алекса было множество ран и ранок: колотых, резаных и рваных. В некоторых местах кожа почернела и обуглилась, в других шевелилось нечто белое, похожее на...

Поспешно опустив глаза, писатель увидел, что у мертвого сына отсутствует ступня.

- Прошу тебя, - прошептал он беззвучно, - не надо. Я больше не могу, я сделаю все, что ты хочешь...

Откуда-то сверху донеслось мяуканье, и вслед за ними разадались мокрые приближающиеся шлепки. С каждым таким шлепком дощатый потолок издавал скрип, словно наверху передвигалось нечто огромное и очень тяжелое. Майкл посмотрел на лестницу. Когда на верхнюю ступеньку опустилась запаршивевшая рыжая лапа длиной в полметра, он потерял сознание.

ани сдеСь. сдесь чтобы забРать их у Меня но я не дам.

Майкл поднимается с пола. Голова раскалывается от жуткой боли, и он не в самом лучшем настроении. Кто-то стучит в дверь, почти колотит в нее, но ему сейчас не до этого.

он тоЖе сними. ани все зА одно. Hо он последний. посЛе нево у нас все будет ХараШо. он пОследниЙ пасЛедний

Голова не просто болит, в нее кто-то засунул раскаленное клеймо и забыл его там. Боль пульсирует словно живой злобный организм, тупыми толчками расходясь по всему телу, занимая все свободное место. Перед глазами мелькают красные сполохи. Он оглядывается.

ноГи. еще чуть-чуть и она впустила Бы их но я успел. да Я успел.

Рукоятка топора ложится в ладонь как любимая женщина - мягко и без возражений. Майкл смотрит на дверь, которая трясется под сильными ударами. Боль в голове грозит затопить все его существо. А тут еще этот противный голос.

противнЫй голос он хочет лишить меHя всего. но он последний. я не позволю. я иХ люблю. Ани маИ

Глаза превратились в маленькие амбразуры, и боль немного уменьшилась. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, Кроу подошел к двери и встал сбоку. Звук выбиваемой щеколды и дверь открывается внутрь. Hа пол ложится длинная тень.

старик, ани подсунули мне пАследним стаРика. думали я сжалЮсь. ноя то знаю.

Свежий воздух хлынул в комнату, забивая дурман тления, и Майкл чувствует, что силы возвращаются к нему. Топор описал в воздухе быструю дугу и со всего размаху вонзился в голову, появившуюся в дверном проходе. Седые волосы мгновенно темнеют, брызги крови застывают в воздухе.

!палУЧай

Лоскут пергаментной кожи с седыми волосами отслаивается в сторону, а растущая трещина спускается все ниже по виску и сворачивает вбок, к глазу.

на ниточке глаЗ на ниточКе

С топором в голове старик падает на пол. Майкл еще не выпустил рукоятку из руки и потому падает вслед за ним.

пианист не стрилЯйте ф пианинсТа игрАит как может

Пальцы старика конвульсивно сжимаются и скребут по доскам. Майкл поднимается и с мокрым чавканьем выдирает топор из его головы. Для этого ему приходится поставить одну ногу на голову покойника и опереться на нее. По металлу стекает.

клубника в сливКах вкусно

Топор, зажатый в обеих руках, поднят над головой. Hа этот раз он слышит пресловутый свист. Удар сильный и лезвие, продираясь сквозь плечо, достигает пола.

кому долЬку?

Через полчаса Майкл утирает пот со лба и смотрит на Энни.

нелехКая это работа

Она отгоняет мух с лиловых губ и улыбается ему. Майкл чувствует радость при виде этой улыбки - все хорошо, они снова вместе. Задрав халат, Анна раздвигает ноги, под которыми собралась густая лужа почти черного цвета.

- Иди ко мне, милый, - хрипит она. - Я такая мокрая, что вся теку.

Топор выскальзывает из его руки и со стуком падает на пол, рядом с обезображенной старческой головой. Майкл идет к своей жене, чтобы исполнить долг настоящего мужа. Hе дай Бог, кто-то окажется на его пути. Hе дай Бог!

ана хо.чет меня

Когда плачет кто-то из твоих близких, ты спешишь их утешить. Когда рыдает твой муж, ты спешишь его обнять. Hо когда твой муж, с которым ты прожила почти десять лет, скулит в подушку и мелко трясется, ты теряешься. Особенно, если под ним лужа.

Анна сидела на краешке кровати и гладила Майкла по вздрагивающим плечам. Ее рука, если уж на то пошло, тряслась не меньше, да и само поглаживание было, скорее, механическим движением, а не попыткой утешить. Последние два месяца состояние Майка тревожило ее все больше - он почти не покидал дома, осунулся, большую часть дня проводил, запершись, в своей комнате, игнорировал своего лучшего друга, Мардж. Hо она никогда не думала, что когда-нибудь увидит его таким.