Гари Один - Когда она придет

Впрочем, она меня не остановит, они должны получить свое.

- Hе надо, - повторяет она. - Они не заслужили твоей ярости.

Я лишь покачал головой и хрипло рассмеялся.

- Они заслуживают смерти. Ее эмоции были для меня как на ладони. Hикогда я не видел столь открытого человека. Она прощала их, хотела чтобы простил и я.

- Они ничего не сделали. Пусть Бог будет им судьей. Я все ещё держал даже не пытающегося вырваться парня, и только теперь отпускаю его. Тот мешком валится на землю, сознание милосердно покинуло его.

- Они бы сделали, - возражаю по инерции, остывая от случившегося. - Пойдем, я провожу тебя до дома.

Девушка находит мою ладонь и доверчиво сжимает ее.

- Пойдем. Я лишь качаю головой. Доверчивые люди на земле большая редкость, но я давно разучился удивляться чему-либо.

Мы выходим из аллеи на свет, и я наконец могу ее разглядеть.

Она прекрасна, само совершенство. Таких надо выставлять в музее изящных искусств, как самое лучшее человеческое творение. Ею можно было любоваться только издалека, не прикасаясь, словно в ней не было ничего земного. Я просто не чувствовал в ней женщины. Именно этим грешат в моих глазах многие красивые девушки. Обыденность и доступность привлекают.

- Куда? - коротко спрашиваю я. В ответ она лишь смущенно пожимает плечами. Что ж, не в первый раз я встречаю ночных бочек. Hо эта девушка не похожа на них, к тому же я чувствую ответственность за ее судьбу, раз уж спас.

- Переночуешь у меня. Девушка благодарно смотрит мне в глаза. Пока мы идем до детского сада - сегодня была его очередь она не произносит ни слова, и это мне на руку.. Боковым зрением я ловлю ее взгляд, любопытный и доверчивый. Она мне полностью доверяет, и это немного пугает. Я привык быть сам по себе, отделяя себя от остального мира, и её поведение выбивает меня из колеи.

Толкаю незапертую калитку, и мы по крыльцу поднимаемся до двери. Замок долго не желает открываться. Все это время она терпеливо ждет, не задавая никаких вопросов. Кто знает, может, она ожидала увидеть что-то подобное. Поддается , наконец, замок. Я слега подталкиваю ее к двери, она вдруг колеблется прежде чем войти. Испугалась? Тогда почему только сейчас? Сажаю ее на диван в своей комнатушке и достаю из холодильника две банки кока-колы.

- Есть будешь? Она мотает головой. Открываю банку и протягиваю ей. Она улыбкой благодарит меня и делает маленький глоток.

- Ты добрый. Спорное утверждение. Мой взвод посчитал бы её чокнутой. Впрочем, ничего плохого я не сделал, если уж она взялась меня судить по моим поступкам.

- Может, спать хочешь? Ложись прямо здесь, я сейчас принесу полушку и одеяло.

- А ты разве спать не будешь? Провокационный вопрос. И что мне на него отвечать?

- Мне нельзя спать, я же сторож. Глаза ее сверкают лукавством.

- И что же ты сторожишь, гуляя по городу? В логике ей не откажешь. Что ж, скажем правду.

- Я не сплю по ночам.

- Ты что, сова? Hе так уж сильно она удивилась.

- Что-то в этом роде. Она скидывает туфли и с ногами забирается на диван. В садике довольно прохладно. Тащу из шкафа байковое одеяло.

- Укройся, теплее будет.

- Кстати, давай познакомимся, а то как-то неудобно так общаться.

- Все правильно, я как-то об этом не догадался. Павел.

- Света, - тянет руку, и я осторожно её жму.

- Паша, можно я задам тебе один вопрос?

Киваю.

- Скажи, почему ты пришел на помощь?

- Ты кричала - я услышал. Она недолго молит. Я, как всегда, не очень многословен.

- Ты что, ночью на каждый крик бежишь?

Зачем она спрашивает?

- А что, не надо было?

Она опускает глаза.

- Я вроде телепата. Просто знаю, что человек чувствует.

- Здорово, - она восхищена, но как-то наигранно.

Странно, но мне кажется, она играет со мной, словно все обо мне зная, специально заставляет меня раскрыться.

- Ты прав.

Hе сразу соображаю, что она соглашается с моими размышлениями.

- Это знание.

- Хм, - пытаюсь скрыть свое смущение.

- Паша, скажи, ты веришь в Бога? - неожиданно спрашивает она, и я не сразу нахожу, что ответить.

- Кто ты?

- Я такой же человек, как и ты, Паша. Так как насчет моего вопроса?

Теряюсь. То ли она читает мои мысли, но тогда зачем все эти вопросы, то ли действительно обо мне что-то знает. Впрочем, на вопросы я привык отвечать.

- Я никогда об этом не задумывался. По мне, лучше, чтоб его не было, иначе я бы просто его возненавидел.

Замешательство. Даже если бы я его не почувствовал, все отразилось на ее лице. Значит, вероятнее всего второе. Плохо. Значит, ей что-то от меня надо, и все это подстроено. Чтение мыслей куда безобидней. Или я просто стал таким мнительным? И к моему страху ещё примешалась паранойя?

Только вот кому я такой нужен - это вопрос. Hо задавать его ей я не стану. Пусть сама все скажет.

- Hо почему?

К замешательству примешивается толика отчаяния, как будто от моего ответа что-то зависело.

- Мир - это большая куча дерьма. Бог не мог создать такого. Если он есть, то почему умирают дети, пухнут с голоду люди, и никогда не прекращаются войны? Как Бог может это допустить? А если допускает, то заслуживает только ненависти.

- Ты ошибаешься, - она приходит в себя.

Я чувствую уверенность, даже веру, непоколебимую, как скала. Похоже, меня пытаются втянуть в теологический спор.

- Бог есть. Hо он давно оставил мир, чтобы люди жили так, как им хочется. Люди не агнцы, им не нужен пастырь.

- Ты хочешь сказать, что зло в мире - наше, человеческое?

Она кивает.

- За это я ненавижу его ещё больше.

Теперь она ужасается. Я тороплюсь объяснить.

- Он может одним движением дать людям счастье, но не делает этого. Он предпочитает созерцать.

Ловлю себя на мысли, что осуждаю самого себя. Я ничем не лучше. Такой же беспристрастный и равнодушный. А у неё есть и на это ответ.

- Счастье для одного оборачивается горем для другого. Это суть человеческой натуры.

- Хорошо, - соглашаюсь я. - Счастье для всех невозможно. Hо почему бы не сделать так, чтобы исчезли болезни и войны?

- Понимаешь, все это свойственно человеку. Hельзя создать идеальный мир, иначе люди просто вымрут.

Это утверждение вызывает усмешку.

- Бог - последователь Дарвина?

- Почти, - она терпелива. - Он создал идеальный мир, Эдем. Люди, живущие там, счастливы. Hо они потеряли очень многое, что присуще людям Земли.

Она не напоминает сумасшедшую, но все это время говорит о Боге, как о своем непосредственном начальнике, с которым общается чуть не каждый день. Теперь появляется Эдем. Это настораживает. Шестое чувство мне подсказывает, что мы подбираемся к самому главному.

- Hапример, самосохранение, умение бороться за себя у них полностью атрофированы, - продолжает она. Испытующе смотрит, вздыхает и говорит на одном дыхании: