Михаил Парфенов - Нужное время

Парфенов Михаил Юрьевич

НУЖНОЕ ВРЕМЯ

Он брел по улице ссутулясь и пряча руки в карманах пальто. Была осень, было пасмурно и зябко. Ветер гнал куда-то обрывки газет и клочки бумаг. Вокруг сновали тени прохожих - одинаковые, не имеющие лиц фигуры. Серая, призрачная масса. Впрочем, ему не было никакого дела до них. Пару раз его толкнули, но он даже не заметил этого. Во взгляде его ощущалась какая-то отрешенность. Взгляд был обращен внутрь себя. Он пытался еще раз нащупать им свое маленькое "я". Вспомнить, как ему хотелось тогда расширить его до размеров Вселенной, вычленить каждую крупицу, все разложить по полочкам, взвесить на ладони каждый атом, что бы стало все совершенно просто и понятно, и было бы легко и просторно. Что бы зыбкие, матовые силуэты шагнули ему навстречу, и он смог различить проступающие контуры, и картина стала ярка и контрастна до рези, до боли в глазах. И захотелось бы крикнуть, крикнуть из последних сил, до последнего выдоха и крик этот не принадлежал бы уже человеку, но существу, постигшему боль. И смысл. Смысл и боль. Прочувствовать это каждой клеткой, каждым клочком себя. А потом, будучи на пике, взять и разорвать эту Вселенную, рассеять мириады звезд вокруг, ведь в каждой ты сам. Сломать, скомкать и топтать, топтать, топтать до изнеможения. Наверное, это и есть смерть. Потому что дальше ничего нет, пустота. Больше уже ничто не имеет значения. Точка. Finita.

Его звали Герт, и он шел умирать. Это был высокий, худощавый человек средних лет с угрюмым скуластым лицом. Нет, Герт не был неудачником. Его не бросала жена, ибо жены у него никогда не было. Его фирма не обанкротилась, так как никакой фирмой он не владел. Друзья его не предавали, потому что друзей у него не завелось.

Просто он так решил. Понял все для себя и решил. Умереть вовремя. Умереть в нужное время. Нужно уметь не затягивать, а обрывать все в подходящий момент. Герт не хотел ждать, пока черная старуха с косой придет за ним. Он способен все сделать и сам.

Герт давно уже выбрал пустырь на окраине города рядом с заброшенной фабрикой. Там всегда было тихо и безлюдно. Даже облезлые бродячие собаки обходили это место стороной. В правом кармане Герта лежал черный шестизарядный револьвер, купленный неделю назад в магазине старика Реймоса. Грозное и мощное оружие.

Герт представил, как он придет на пустырь, спокойно выкурит сигарету, бросит окурок на землю и раздавит его каблуком, а затем так же спокойно и неторопливо приставит к виску холодное дуло, крепко, до боли в суставах, сожмет рифленую рукоятку, надавит на курок и ...

Никаких предсмертных записок, истерик и никакой суеты. Он не какой-нибудь аристократический бездельник, до рвоты, пресытившейся жизнью, делающий из своей смерти театр, превращающий ее в балаган, привлекая к ней внимание таких же мудаков. И не какая-нибудь опереточная шлюха, которая наглоталась таблеток и надеется, что ее спасут в последний момент и пожалеют такие же, в принципе, карамельные дешевки, начитавшиеся бульварных романов.

Смерть в нужное время. Он спокоен, собран, решителен. Нет ничего на этом свете, что смогло бы задержать его от ухода на тот. Он знает, что делает. Герт закурил и усмехнулся.

И тут его взгляд вычленил из серой толпы какое-то яркое пятнышко, двигающееся ему навстречу. Безликая масса не хотела это пятнышко отпускать, но очертания его медленно, но все же проявлялись. Приглядевшись, он увидел, что это девушка в оранжевом платье, развевающимся на ветру. Симпатичная светловолосая девушка, лет двадцати, с, чуть ярче, чем нужно, как показалось Герту, накрашенными губами.

Ее платье диссонировало с этим серым холодным однообразием. Было в этом что-то мистическое. Был вызов. И еще девушка улыбалась. Нет, не ему. Она улыбалась всем вместе и никому в отдельности. Ветер играл ее волосами, как бы запуская в них свои руки и пропуская между пальцев. И целуя от корней до самых кончиков. Это им нравилось. Ветру и девушке.

- Господи, ведь на улице осень, холодно, - подумал Герт, - а на ней только легкое платьице... Кто же она, куда и откуда идет?

Девушка поравнялась с ним, пригладила волосы рукой и спросила:

- Извините, мне очень неловко, но у Вас не найдется сигаретки? - она немного смутилась - А то я свои дома забыла...

Герт ощутил беспокойство. Как будто какой-то комок зашевелился и заворочался у него в животе. Что-то должно произойти... Прежнего спокойствия и уверенности уже не было.

- Да, конечно, сейчас.

Герт начал судорожно шарить по карманам, пытаясь найти сигареты. Рука наткнулась на холодную сталь револьвера, и Герт отдернул ее, как если бы сильно укололся. Девушка с интересом его разглядывала.

Наконец сигареты нашлись, и Герт протянул ей мятую пачку. Руки предательски тряслись.

- Вот, пожалуйста.

Девушка взяла сигарету, посмотрела ему в глаза и с легкой тревогой спросила:

- Что с Вами? У Вас все нормально?

И тут Герт понял, вернее, прочитал в ее голубых и бездонных (да, да, голубых и бездонных) глазах, что нет и в помине никакого конца и эта его эфемерная точка - всего лишь начало. А впереди - путь длинною в бесконечность. Впереди - неизвестность. Но приятная, не пугающая. И только эти глаза смогут ему указать нужное время. Только они и ничто больше. Сердце Герта бешено забилось в груди. Оно было готово выпрыгнуть и упасть к ногам той, чье оранжевое платье взорвало толпу на куски, и эти куски развеялись по ветру. Чья улыбка была способна создавать миры и гасить звезды. Чьи глаза звали жить, и боль растворялась в них без остатка. Оно было готово выпрыгнуть из груди и лежать во веки веков у ее стройных ног. Стало легко и, кажется, солнце вышло из-за туч.

Герту нестерпимо захотелось жить. Жить! Любить эту хрупкую девочку. Крепко сжимать ее в объятьях. Осыпать поцелуями ее волосы, пока она спит. Дарить ей цветы и подарки. Они станут ходить в театры, в рестораны, будут навещать друзей. Ведь у них, конечно же, появятся друзья. Долгими зимними вечерами они уютно устроятся у камина (у них обязательно появится камин) и почитают друг другу вслух. А если она вдруг простудится, он будет укутывать ее теплым пледом, поить горячим чаем с медом и просидит у ее кровати всю ночь, держа маленькую изящную ручку в своих руках. И пускай они иногда поссорятся. Без этого никак нельзя. Зато, каковы примирения, полные страстных поцелуев и стонов. И, конечно же, у них будут дети. Маленькие, пахнущие молоком и шоколадными конфетами существа. Нет, определенно они будут жить счастливо. Счастливо и долго. Кстати, а как ее имя?

- Простите, как Вас зовут? - голос Герта страшно дрожал.

- Анна, а Вас?

Он попытался унять дрожь:

- Герт.

- Красивое имя, - она улыбнулась, - красивое, но странное. А что оно означает?