Неизвестен Автор - Вася становится писателем

Я смотрю в окно, За окном темно, Ярко светит луна.

Мне хочется встать и шагнуть туда.

А потом обсуждали.

-Мне нравится. Все как будто про меня, как будто наши души соприкоснулись.

-Мне нравится.

-Мне нравится.

-равится, хороший стишок.

-Мне тоже нравится. Только рифма "Луна - туда" как-то не очень.

Автор сделал обиженно-свирепое лицо.

-Что ты обижаешь человека? Все нормально. Мне нравится. У Петьки все стихотворения хорошие. Кто еще не высказался? Все должны высказаться, сказала девочка, которая каждый день ела автора Петьку глубокими двухслойными поросячьими глазами.

-Мне нравится.

-Мне нравится.

Последний высказался кратко, четко:

-За душу берет.

И, наконец, слово взял Василий Иванович:

-Стихи: - он сделал паузу и обвел всех таинственным взглядом, хорошие. ичего не скажешь. Есть настроение. Есть интересные находки. Я думаю, в душе у Пети происходит работа.

Петька удовлетворенно улыбнулся.

Все, в принципе, было, как всегда. Один мальчик начал стихи строчками: "Под небом голубым\ е встретил я ее..." Был уже конец заседания, народ подустал.

Сначала все молчали. Потом Онегин подошел и молвил: "Вы ко мне писали?.." ет, это не то. Потом кто-то не выдержал и гневно сказал:

-Чего же ты на Гребенщикова так?

Автор жалко улыбался и тормозил.

-Это просто ужас, что такое, - отозвалась девочка, исполненная очей. Это просто эпигонство.

Это возмутительно.

-А что такое?

-Вот что, ты деточкой не прикидывайся. "Под небом голубым" - это из песни Бэгэ.

-Под каким голубым? - е расслышал автор.

-е знать этого - возмутительно. Это духовная отсталость.

-Если не можешь ничего нового придумать, то не пиши стихов.

-Халтура.

-И вообще, шел бы ты отсюда, - угрожающе сказали из угла.

-у, извините, извините.

Василий Иванович постучал ручкой. Про него почти забыли.

-Я что скажу, - начал он. - я не знаю Гребенщикова. о если у него есть такие строчки, то, конечно, это нехорошо их вписывать в свое стихотворение. адо этого избегать. Хотя, такое словосочетание часто встречается:

-у нет, Василий Иванович, - сказал Петька. - У Бэгэ все строчки особенные. Они не могут быть штампами. ельзя так просто эти строчки вот взять - и заново сочинить.

-Вот именно, - взвилась вологлазая девочка. Ее звали Анна, но она, на всякий случай, переименовалась в Анн.

-у, я не знаю, - сдался Василий Иванович. - Может быть, вы правы. Предыдущему поколению никогда не понять последующего.

Он с удовольствием окидывал взглядом учеников. Такими он хотел их видеть. "е пропала еще Россия, - писал он вечером в своих публицистических заметках, - если дети не у ящиков, не в поворотнях, не со "Сникерсами" в зубах, а здесь и размышляют о высоких проблемах и глубоких мыслях, это значит, что сквозь пепелище пробиваются ростки. И что Россия возродится. Я верю в это". Василий Иванович перечитывал и перечитывал стихи, он видел, как растет душа у Петьки, у Анн, и понимал, что жизнь прожита не напрасно, а во имя стихов, во имя прекрасного, во имя искусства.