Юрий Щекочихин - Рабы ГБ

Очень тронут тем, что 8 июня друзья навестили вас. Казалось, странный повод для торжества, но ведь это не только день моего ареста, но и день моего грядущего освобождения. Кроме того, это повод не только для меня еще раз подумать, правильно ли выбран путь и хватит ли сил пройти его до конца. На оба этих вопроса отвечаю: "Да!!!" (число восклицательных знаков с годами растет). Что касается опасений относительно увеличения срока, то они совершенно неосновательны. Однако если уж речь у нас об этом зашла, хочу еще раз объяснить: моя позиция в том или ином вопросе, мое поведение в той или иной конкретной ситуации определялись до сих пор и, смею надеяться, будут определяться и в будущем исключительно принципиальными соображениями. Конъюнктуру я твердо намерен игнорировать.

Барашево, 30. 07. 1984г."

"...Не может быть у вас каких-либо основании для того, чтобы чувствовать себя неловко, вспоминая обо мне. Самое главное преимущество здоровье тридцатилетнего мужика с лихвой перевешивает те искусственные блага, которые цивилизация может предложить вам, да и кому бы то ни были, говоря по чести, я каждый раз просто на целый день выхожу из привычного для меня бодрого состояния духа, когда вспоминаю, какие вас ожидают испытания по пути в Барашево Барашево, 26. 10. 1984г."

"По исходным данным письма вы уже поняли, что пишу я вам из тюрьмы в г. Чистополе. Я прибыл сюда 8 февраля с. г. и теперь еще раз могу, основываясь на опыте последних трех недель, подтвердить: не так страшен черт, как его малюют...

Вчера начал перечитывать "Братьев Карамазовых". За шесть лет, прошедших с тех пор, как я прочел этот роман, я приобрел тот минимум жизненного опыта и, не сочтите за хвастовство, ту особенность понимания истинных мотивов поступков окружающих меня людей, которые помогают мне ныне преодолеть примитивнейшую и вместе с тем убедительную интерпретацию образов романа, усиленно навязанную критикой. Не могу удержаться от желания напомнить слова автора об Алеше из первой книги романа: "Прибавьте, что он был юноша отчасти уже нашего, последнего времени, то есть честный по природе своей, требующий правды, ищущий ее и верующий в нее, а уверовав, требующий немедленного участия в ней всею силою души своей, с непременным желанием хотя бы во всем пожертвовать для этого подвига, даже жизнью. Хотя, к несчастью, не понимают эти юноши, что жертва жизни есть, может быть, самая легкая из всех жертв во множестве таких случаев и что пожертвовать, например, из своей кипучей юностью жизни пять-шесть лет на трудное, тяжелое учение, на науку хотя бы, для того только, чтобы удесятерить в себе силы для служения той же правде и тому же подвигу, который излюбил и который предложил себе совершить, - такая жертва сплошь да рядом для многих из них почти совсем не по силам". Только здесь можно понять всю точность, точность провидческую этих строк.

Чистополь, 28. 01. 85 г."

"...К здешнему распорядку дня и правилам я полностью приспособился, они мне подходят куда больше, чем те, что были в колонии. Здесь нет тех отвлекающих факторов, которые возникают в любом достаточно крупном коллективе, и поэтому у меня остается куда больше времени для чтения и иных полезных занятий. Безусловно, я буду стараться выполнить норму, но не знаю, как скоро мне удастся добиться нужной ловкости и сноровки.

Ты, мама, правильно пишешь о том, что длительная болезнь или заточение помогают человеку взглянуть на себя другими глазами. Я убеждаюсь в этом с каждым днем все сильнее. Я часто вспоминаю, как пренебрегал тем, чего теперь совершенно лишен, и горько об этом сожалею. Речь идет не о материальных благах, к которым я теперь более равнодушен, чем когда-либо ранее, а о добром отношении со стороны окружающих, прежде всего - о вашей родительской заботе и любви. Очень переживаю, когда вспоминаю, как часто вымещал свое плохое настроение на вас, пользуясь тем, что вы меня любите и терпите все мои выходки.

Как вам совершенно точно ответил на ваш вопрос начальник тюрьмы, я в настоящее время не имею права на свидание с родственниками. В следующем, июньском письме я напишу, когда вы можете приехать с реальными шансами на успех..."

Чистополь, 12. 03. 1985 г."

"Вот и закончилась моя первая лагерная весна, а вместе с ней и третий год моего заключения. Он был очень беспокойным для вас. Надеюсь, что начинающийся на днях четвертый будет спокойней. Жизнь моя течет по-старому, чувствую себя хорошо, ничем не болею. Не только жизнь на воле, но и пребывание в колонии стало для меня очень далеким прошлым, в тюрьме я окончательно освоился...

Чистополь, 04. 06. 1985 г."

"Ни в Лефортове, ни тем более в Барашеве я никогда бы не смог себе позволить тратить столько времени на занятия спортом в камере. Теперь же мой распорядок дня достаточно Регулярен и, главное, не настолько напряжен, как раньше. Теперь я изучаю два языка одновременно - английский и польский. Языки эти настолько различны, что никак не путаются между собой, и параллельное их изучение - задача вполне реальная, хотя и непростая.

Я, как и все, кто не лишен способности мыслить и чувствовать, не могу вновь и вновь не пытаться найти свое единственное доказательство теоремы под названием "жизнь". Однако это вовсе не означает, мои дорогие, что я и в дальнейшем буду для вас источником тревог и огорчений. Я понял, что представлявшееся мне несколько месяцев назад самым важным, таковым не является; напротив, оно отвлекает от проблем истинно глубоких и вечных, то есть от того, над чем я стал задумываться в последнее время. Так что мое "доказательство" носит теперь характер интенсивный, более внутренний, чем внешний, демонстративный. В этом отношении я очень отстал в своем развитии, и теперь мне приходится наверстывать упущенное, благо условия для духовной концентрации здесь весьма благоприятные.

Я прекрасно понимаю, что никаких реальных шансов добиться изменения режима отбывания наказания у меня нет...

Чистополь, 30. 06. 1985 г."

"Единственной новостью в июле было лишение меня свидания. Поскольку я имею право на два краткосрочных свидания в год, то следующее я получу не раньше чем через 6 месяцев, то есть начиная с 14 января 1986 года. Однако за предстоящие полгода могут произойти всякие непредвиденные события, которые еще больше отдалят эту дату.

Дорогой дедушка! Поздравляю тебя с днем рождения! Желаю тебе обрести на восьмидесятом году жизни полное спокойствие и уверенность в том, что Панглос был абсолютно прав: все к лучшему в этом лучшем из миров. Я, со своей стороны, все более в этом убеждаюсь. Даже испытания, которые нам посланы, идут во благо, поскольку помогают укрепить если не плоть (чувствую я себя пока очень хорошо), то по крайней мере дух. Твои бодрые и остроумные письма меня убедили, что твой оптимистический настрой ни в малой степени не поколеблен печальными событиями последнего времени и что ты по-прежнему относишься к своим невзгодам и болезням с юмором. Лучшего настроения в праздничный день и представить себе нельзя. Надеюсь, ты сохранишь это замечательное присутствие духа до того дня, когда мы с тобой увидимся. Это то качество, которому стараюсь у тебя учиться...