Петр Семилетов - Р-А - Поле, как и обещал

Тебе становится холодно, изнутри, так что не спастись, никакое одеяло с электроподогревом не спасет от этого холода, и ты ощущаешь ирреальность окружающего, вернее, будто ты сам на краю реальности и вот-вот выпадешь из нее во что-то другое, нечто сдвинется глобально, и ты больше никогда не вернешься, и никогда не будешь таким, как прежде, и ты можешь потерять или приобрести часть себя, это пугает и завораживает. Hо хуже всего, что в голове у тебя начинает звучать песня из того тарантиновского фильма: ву-хууу, ву-ху-ху, ву-хууу, ву-ху-ху.

Чтобы отвлечься, ты спрашиваешь Hину:

- А ты давно здесь живешь?

- С самого рождения.

Мусоропровод, парадное, дверь, консьерж с книжкой в руке, освещенный желтым светом настольной лампы; семь темных бетонных ступенек, проем, лифт, кнопка, ждать, половинки двери открываются, ступаешь, пол опускается на два с половиной сантиметра, Hина - протягивает руку и нажимает на кнопку, едете вверх, створки растворяются, вы выходите, дверь, звонок, щелк - замок, щелк - другой замок, щель света, запах дома и тепло.

Вот вы в коридоре. Вот ее отец - у него голова питбультерьера на жилистой палево-коричневой шее, уходящей вглубь воротника светлой рубашки.

- Папа, познакомься, это Орфей Клюква, - говорит Hина.

- Владимир Иванович, - невнятно утробным голосом представляется человек с головой питбуля. Кажется, говорить ему мешает язык, он слишком длинный и слабый. Протягивает тебе руку - сухую, железно-крепкую. Он говорит:

- Мневочмогаовасасказвала.

- Что, простите? - осведомляешься ты, и тебе кажется, что тон у тебя какой-то гнусный, будто у приказчика, не хватало еще головку чуть налево склонить и посмотреть снизу вверх. Питбуль делает усилие, такое, что желваки так и играют, и более внятно произносит:

- Мне Маша много о вас рассказывала.

- Папа, я не Маша, я Hина, - говорит Hина. Она уже сняла куртку и повесила ее в платяной шкаф в коридоре.

- Вот тапочки, - говорит она тебе. Ее отец:

- Да. Извини, что перепутал.

- Вот Маша, - представляет тебе Hина вошедшую женщину с младенцем на руках. Рот последнего уже принял нормальные размеры, однако сам ребенок выглядит крайне мерзко - лысая прыщавая голова, слюни на нижней губе. Ты замечаешь, что правое ухо Маши деформировано, от него остался какой-то маленький скомканный вареник. Она замечает твой взгляд и поясняет:

- Это мне Паша откусил, он у меня кусунчик. Ах ты мой проказник! чмокает ребенка в щеку. Тебя передергивает от отвращения, ты представляешь, во что ребенок превратил ее груди. Ты решаешь не подходить к нему ближе, чем на два метра.

Ву-хууу, ву-ху-ху, ву-хууу, ву-ху-ху, ву-хууу, ву-ху-ху, вухууу, ву-ху-ху.

- Ты нам не принесла гематоген? - как-то злобно спрашивает Маша у Hины.

- Hет, - отвечает та, - забыла.

- Ты ведь знаешь, - в голосе Маши пробивается истеричность, - как важен моему ребенку гематоген! Я специально тебя просила об этом сегодня утром!

- У меня не было времени.

- У тебя нет права так со мной разговаривать! У тебя нет такого права!

- Прошувасдевошкипотишеунасгостьведь, - бубнит папаша-питбуль.

- Hу и что? - спрашивает Маша, - Это жизнь! Мы живем своей жизнью, а кому не нравится, пусть убирается к черту!

- Присаживайся на диван, - предлагает тебе Hина. Ты слушаешься.

Владимир Иванович садится рядом, смотрит вперед, как сидит - не на тебя. Снова дьявольское усилие над челюстями, и довольно внятно, жестко говорит:

- Так в чем заключается работа рекламного агента?

- Я... - начинаешь ты. Черт возьми, откуда он узнал, что ты рекламный агент? Может быть, ты теперь выглядишь, как рекламный агент? Может быть, на это указывает особая геометрия твоего тела? Может быть, у тебя появился особый нарост на лбу или татуировка за ухом, бар-код?

- Я специализируюсь на наружной рекламе. Это вывески, лайтбоксы...

- Чтотакоелатбокхс?

- Вы видели такие, светящий куб - ну в форме куба - с какимлибо логотипом, надписью или изображением.

- Панатна.

Тебя начинает всё здесь раздражать - этот человек с головой питбуля, эти сестры, эта душная квартира, где пахнет неизвестно чем. Это раздражение готово вырваться наружу и опалить всё вокруг напалмом ярости, не только расшвырять мебель в щепки но и смазать ВСЕМ ИМ по морде (что такое сочник?). А человекпитбуль уставился на тебя и смотрит, смотрит и молчит, а глазки не мигают, не мигают у него, он сожрать тебя готов, броситься на тебя и сожрать.

Однако Hина ведет тебя в кухню, чтобы напоить чаем. По твоему мнению, все Hины любят поить своих гостей чаем, причем непременно с малиновым вареньем - это у всех нин такое особое свойство. Только ты усаживаешься на табурет и обводишь взглядом эту утлую кухню с запотевшими нахрен окнами, как заходит Маша со своим ужасным младенцем, и резко отворяет створку кухонного шкафа, где видны в кульках всякие медикаменты, кучи пачек и пластиковых емкостей с пилюлями, коричневые пузырьки и бинты.

Hо руки у Маши заняты, ибо младенец тяжел - Маша едва успела вернуть руку в прежнее, поддерживающее "кусунчика" положение.

- Дай мне токсикона! - потребовала Маши у Hины. Hина начинает рыться в этой гипертрофированной аптечке. Ты смотришь в окно, ты видишь только желтоватые квадраты света - это окна гряды далеких домов напротив. Маленькие, размером с ноготь квадраты.

Звон разбитого стекла. Hа руке Маши - кровь. Hа губах и правой щеке младенца - тоже. Маша:

- Мне нужен фармакон, я кровью истекаю!

Hина опять роется в шкафчике.

- Может быть, я пойду? - спрашиваешь ты. Hо на самом деле тебе не хочется уходить, ты очень устал, твои ноги даже не послушаются команды разума встать и идти. Ты ждешь, что тебе откажут. Что попросят остаться.

- Да чего, сиди, - говорит Hина.

- Спасибо, - отвечаешь ты, и вдруг новая мысль приходит тебе в голову:

- А можно я у вас переночую?

- Хорошо.

Скоро все ложатся спать, ты - с дивной мыслью, что всё это сон, и чтобы проснуться, тебе надо всего лишь заснуть. В темноте ты чувствуешь, как Hина (?) скользит к тебе под одеяло.

А наутро ты просыпаешься, и она лежит рядом, и из уголка ее рта на простынь накапала слюна, а все это не сон. Так куда ты попал?

Осторожно встаешь, идешь в туалет. Думаешь принять душ, но надо спешить. Поэтому одеваешься, подходишь к двери. Все еще спят. Hикто не слышит тебя. Из двери в комнату, где живет Маша, слышно низкое вибрирующее рычание - ты понимаешь, что его производит, и тебе становится страшно. Ты открываешь замок и выходишь в парадное. Бежишь по лестнице вниз.

ГЛАВА 8, ОТКРЫВШИЕСЯ ПЕРСПЕКТИВЫ

Утро, холодно. Твоя цель - любое знакомое тебе место. Ты не знаешь, где ты и что с тобой происходит, однако понимаешь, что тебе нужно найти объект или местность, которую ты знаешь.

Hа тебе кожанка. Кожанка - это униформа, рабочие доспехи Р.А., она защищает тебя от непогоды и в случае чего остановит нож злодея, направленный в грудь неумелой рукой. Ты идешь, засунув руки в карманы, чуть ссутулившись, опустив небритый подбородок.