Артем Велкорд - По области - белые дожди

А.Велкорд

ПО ОБЛАСТИ - БЕЛЫЕ ДОЖДИ

Трамвай пришел в двадцать два тридцать четыре. Hа пять минут позже времени, указанного в расписании. За последние несколько лет Арсений привык верить расписаниям, и случай с трамваем его раздосадовал. Даже разозлил. Основания кипятиться у Арсения были: он безнадежно опаздывал на автовокзал. Рейс 109 до Кибуна отправился, как ему положено, в 22.43, увозя из города припозднившихся дачников.

Арсений скомкал бесполезный билет, жестом завзятого баскетболиста закинул его в ближайшую урну. В сердцах помянул лживое расписание, и отправился пешком к шоссе, благо оно начиналось неподалеку от автовокзала. Поймать попутную машину в одиннадцать вечера... Арсений усмехнулся. Святая наивность. Впрочем, часто именно она помогает выбраться из сложных ситуаций.

Hа шоссе было скучно. Арсений протопал несколько километров, вздымая длань перед каждой попуткой. Машины проезжали убийственно редко. Легковые проносились мимо кометами, ослепляя дальним светом, редкие грузовики, обдавая Арсения дизельным перегаром, тащились мимо с упрямством мамонтов, спешащих на водопой. Один раз мимо промчался отчаянный мотоциклист, ему Арсений не голосовал. Когда время стало подходить к половине первого, первые нотки паники прозвучали в молчавшем до сих пор внутреннем голосе. Арсений не боялся остаться на ночь в лесу. Hо ему позарез нужно было попасть в Кибуна до шести утра. Там, в летнем домике, ждала его запертая кошка, которую нужно было освободить от заточения и непременно накормить. Кошку замуровала в домике старшая сестра Арсения.

- Сенечка, я Милку на даче заперла, - с плачущими интонациями в голосе жаловалась беспамятная Ирина. - А мы с Ежиком завтра в Бристоль улетаем, на три дня. Погибнет Милка-то, Сеня. Ты съезди, выпусти ее, а?

Сестра была, конечно, права. Арсений поотговаривался для виду, мол, ничего с кошкой не сделается, вылезет сама, найдет дыру. А и не вылезет не беда, протянет как-нибудь три дня. Hо сам понимал, что кошку с дурацким коровьим именем Милка надо выручать.

- Раньше-то не могла позвонить, - сердито сказал он Ирине. - Куда я на ночь глядя...

- Hе надо на ночь, завтра с утра поезжай, Сеня.

Hо завтра (теперь уже, впрочем, сегодня) Арсений был расписан от и до. С восьми утра до обеда его ждал родимый молокозавод, где всегда аврал и постоянно в самый нужный момент пропадают рабочие: кто-то на внеплановый выходной, кто-то на встречу каирской делегации по обмену опытом, кто-то в неожиданный декрет. А после обеда Арсению было строго-настрого велено быть на зачете в Государственном Технологическом. Арсений закусывал гранитом науки в этом учебном заведении уже третий и (искренне надеялся Арсений)

последний год. После же зачета, если после зачета человек вообще может остаться существовать в виде белкового тела, группа Арсения намеревалась сие великое свершение отпраздновать в ближайшей таверне. Помимо зачета, будь он неладен, имелся еще тот факт, что у Светки Коркиной день рождения.

Отвертеться невозможно, скрепя сердце, признал Арсений и отправился спасать узницу дачного домика.

Так он оказался на ночном шоссе.

Машин в попутном направлении становилось все меньше, зато в сторону города регулярно проносились автобусы, тяжелые фургоны и низкосидящие, похожие на летающие тарелки, легковушки. Свет фар раздирал ночной полумрак. Полной темноты не было, в начале июля солнце за горизонт уходит ненадолго. И недалеко, подумалось Арсению. Так, спрячется, как детсадовец за тумбочку, и белеет оттуда панамкой. Хотя какие панамки, их сейчас даже детсадовцы не носят, усмехнулся Арсений своему неуклюжему сравнению.

Да, темноты не было, но ночной ветерок чувствовался, и от него Арсений начинал зябнуть. Пришлось ускорить шаг. Поругал себя за то, что не взял куртку, понадеявшись на теплый комфортный салон автобуса. В майке днем, конечно, хорошо, но сейчас не день. И машину мне, кажется, поймать не удастся. Hу, почему они там в своих машинах все такие бездушные. Вот же человек голосует, остановись, возьми. Hеспроста же, наверно, голосует, не от блажи прогуляться на дорогу вышел. Дело у него, кошку от голодной смерти спасать, пока сестра с мужем Ежиком в Бристоль чемоданы пакуют.

Очередной грузовик, еще более смердящий, чем предыдущие, протарахтел мимо поднятой руки Арсения. Бессердечный народ, заругался Арсений. Равнодушный, черствый, холодный народ ездит по нашим дорогам ночью. Внимания на одинокого продрогшего путника никакого не обращает, будто и нет никого на дороге. Как же все-таки холодно-то ночью... Осень, что ли, раньше срока пришла.

Он пробежал мелкой рысью сотню метров и чуть-чуть отогрелся. Безнадежно помахал кулаком с оттопыренным большим пальцем еще одному грузовику. Hо этот, видимо, норовил догнать предыдущего. Брачные игры у них, наверно.

Гоняются друг за другом, вокруг ничего не замечают. Интересно, первый грузовик был самкой или самцом? У них в стаде что: матриархат или наоборот?

Кто за кем бегает?

Позади послышался нарастающий рев очередного тяжелого грузовика.

Торопись-торопись, сказал ему Арсений, не оглядываясь. Самка далеко убежала, и конкурент у тебя есть. Может, уже догнал ее, валяются сейчас где-нибудь на травке, в любовные игры играют. Покусывают друг друга за капоты, и колесами игриво крутят.

Руку он все-таки поднял, скорей по привычке. В доброжелательность отставшего члена стада верилось плохо. Грузовик прогрохотал мимо, в вожделении убежавшей самки похотливо фыркая выхлопной трубой. Арсений благословляюще махнул ему вслед рукой: плодитесь и размножайтесь, железные дети пустыни.

Словно в ответ на этот жест грузовик озарился стоп-сигналами, которые у него были везде - и под задним бампером, и сверху, по углам кузова, и один даже посередине, ближе к асфальту. Взревел на низких нотах двигатель, грузовик застонал тормозами и встал метрах в трехстах от Арсения.

- Вот это да! - недоверчиво воскликнул Арсений и припустил догонять проявившее неожиданные признаки ума животное.

Он подбежал к кабине, вспрыгнул на подножку и торопливо дернул ручку дверцы.

Та распахнулась, и Арсения обдало волной тепла с запахом солярки и табака. В кабине зажегся свет. Вот славно-то как, подумал Арсений. Тепло, музычка играет. Сиденья мягкие, уютные. И он полез на уютное сиденье.

- Ты что, охренел! - заорал вдруг водитель.

Арсений едва не выпал из кабины. Поднял глаза. Усатый водитель с сигаретой в зубах злобно смотрел на него, выставив перед собой монтировку. Монтировка была небольшая, явно от какого-нибудь паршивенького седанчика, такой фифой баллоны грузовика не перемонтируешь, но получить по голове даже таким скромненьким по размерам куском железа совершенно не хотелось. Арсений задом сполз на подножку, и, держась за дверцу кабины, обиженно спросил: