Алия Шакирова - Единственная для верианского принца 1

Я прижал Мелену крепче, еще крепче… еще… И вдруг мыслями заднего плана осознал, что возбуждение добралось до какого-то немыслимого пика, но ни боли, ни спазмов нет и в помине. Напротив, все внизу живота пульсировало, вздрагивало в такт сердцебиениям. Нестерпимый огонь обжигал изнутри. Казалось, поднеси я к этому месту сковороду, на ней можно было бы жарить. Не в силах сложить мелькавшие в голове обрывки слов в одну сколько-нибудь связную мысль, я продолжал притягивать Мелену. Чудилось – отпусти ее – и жизнь кончена. Дыхание сбилось так, словно я уже в конце турнира эн-бо. После общих боев, когда много часов дерешься почти непрерывно. Передыхаешь минут десять-пятнадцать, снова дерешься, снова передыхаешь, снова дерешься. И так до полной победы или сокрушительного поражения. Мне едва удавалось втянуть в себя хоть немного воздуха. Но это было неважно.

Все мысли и ощущения сосредоточились на близости единственной, на ее таком упругом, гибком теле и на том, как горит внизу живота. Чем сильнее я вдавливал Мелену в свое тело, тем больше опаляло меня изнутри. Но тем сложнее было даже на секунду дать ей отстраниться. Как ни удивительно, землянка и не старалась. Льнула, поглаживая по груди, волосам.

Лишь спустя какое-то время наши взгляды встретились. Мелена приподнялась на цыпочках, дав понять, что я еще не все испытал от нашей близости. Я непроизвольно наклонился навстречу ее жесту. Движение изгибов тела единственной вдоль моего заставило пульсацию внизу живота усилиться, потому что, наверное, двое, ускорилось сердцебиение. Меня будто кипятком окатили. Причем, направленно, по лобку и ногам.

Дрожь наслаждения и боли прошлась по мышцам, смешав все чувства воедино. Я едва дышал, ничего не понимая, и не в силах сообразить: что она делает и зачем. Сколько ни пытался заставить мозг трезво работать, он выдавал лишь лихорадочные всплески эмоций. Ничего более мощного, неуправляемого прежде не испытывал.

И тут, Мелена поцеловала в губы. Мягко, осторожно… но у меня не было сил терпеть, когда она осмелеет. Поплыв окончательно, я втянул нежный бутон ее рта губами, раздвинул языком, начал гладить.

Моего почти полностью отключенного сознания хватило лишь на то, чтобы рвануть, через коридор, продолжая прижимать и целовать Мелену. Влетев в двери ее апартаментов, я остановился, ощущая, что землянка немного отстранилась. Медленно, она разомкнула наши губы, отчего в груди екнуло и заныло. Отступила на полшага.

Едва контакт наших тел прервался, мое зашлось болью. Низ живота жгло и скручивало. Я едва не сложился пополам.

Но… Мелена настойчиво взяла за руку и потянула в спальню. У меня не хватало сил даже спросить, что она собирается делать.

Землянка улыбнулась, наградив лукавым, игривым взглядом. Никогда раньше не замечал у нее такого выражения лица. И, прежде чем успел что-то сказать или сделать, толкнула в грудь, пытаясь уронить на кровать. Я послушно сел.

Мелена отступила на несколько шагов… и… сняла тунику. Жар поднялся выше, охватывая грудь, дотягивая щупальца до шеи и висков. Пульсация внизу живота задевала шаровары, и впервые плоть реагировала на каждое касание резью и коликами. Я ничего не соображал. Вообще.

Мелена медленно стянула свои брюки, избавилась от белья, подошла и дернула вверх мою тунику. Я схватил ее и, пытаясь содрать, разорвал на несколько клочков.

Землянка усмехнулась.

- Рэм… я подумала, - произнесла с какой-то особой, мурлыкающей интонацией… - Я сама предлагаю тебе заняться любовью. Как… твоя единственная…

От ее слов что-то теплое заструилось в животе. Даже боль стихла, опаляющий жар немного схлынул. Только истошные толчки моего собственного тела, упорно атакующие шаровары, напоминали о силе возбуждения.

Рука Мелены легла на живот и скользнула вниз, под резинку брюк.

Я закрыл глаза и задержал дыхание. Тело задрожало, охваченное очередным приступом лихорадки. Меня колотило, точно в ознобе. В голове стояла сладкая дымка. Даже выпив алкоголя, не добьешься такого эффекта. Резь сменилась впечатлением, словно в пылающее тело ввели анестетик. Удовольствие перекрывало даже то, что испытывал в подобных случаях. Когда мучительные каскады боли в ране разом купировались, уступая место блаженной расслабленности.

Сейчас все равно было лучше. Я принялся жадно глотать воздух, когда землянка неторопливо погладила то, что немедленно ответило очередными толчками.

- Снимай, - хмыкнула она, кивая на шаровары.

- Что? – еле прохрипел я.

- Шаровары снимай! – приказала Мелена, убрав руку.

Я приподнялся и, как во сне, стянул шаровары с сапогами вместе.

Ни слова ни говоря… Мелена… села на меня.

То, что случилось после этого, описать затрудняюсь.

Кажется, я забыл все уроки, все рекомендации. Голова вмиг опустела. На каких-то инстинктах принялся суматошно толкаться, то до предела сливаясь с Меленой, то чуть отдаляясь. Чудилось – остановись – и все, мне конец. Сердца колотились, дыхание сбилось на нервные глотки воздуха. Я не смог бы сейчас связно выдавить фразу из трех слов. Зато жжение отпускало…

Сейчас я чувствовал себя так, словно долго изнывал от жажды. Губы беспощадно растрескались, горло точно царапали мириады когтей, кожа натягивалась, иссыхала. Казалось, еще чуть-чуть и она лопнет, разойдется ошметками.

Но внезапно в глотку полилась прохладная вода. Я пил, пил, пил и не мог остановиться. Желал еще и еще, и еще…

Я с болезненной жадностью тянул на себя Мелену, бесстыдно гладил каждый миллиметр ее нежной кожи, без единого волоска. Такая лишь у полукровок. Стискивал пальцами литые мышцы землянки…

Пока, наконец, телом не завладела крупная дрожь. Все неприятные ощущения внизу живота резко сошли на нет, переросли в какой-то краткий миг невозможного блаженства. Последний толчок… и меня охватила нега… Будто недавно тренировался, тренировался, тренировался. Затем сутки изнывал от боли в мышцах, истязавшей так, что никакие лекарства не избавляли от мучений до конца. И – вдруг – все пропало. Тело налилось мощью, но вместо судорог, рези, жара пришло умиротворение.

Я выдохнул и замер, наблюдая, как Мелена встает, накидывает тонкий холщевый халатик в пол.

- Ты очень неплохой любовник, Рэм, - каждое ее слово умножало ликование в тысячи раз. Я ведь почти испугался, что из-за неопытности не доставил землянке ни единого приятного ощущения. Тем более, в отличие от меня, ей-то было с кем и с чем сравнивать.

Не найдя что сказать, просто любовался ею, глупо улыбался во все лицо.

- Кстати, весьма выносливый, - добавила землянка. – Четыре раза подряд сможет не каждый человек…

Я не помнил, сколько чего было. Поэтому поверил на слово.