Дмитрий Алехин - В лабиринте из визитов

Морозец стоял крепкий, но было не зябко, а даже хорошо. Вспоминалась Яна и сумрачная фигура Агента, а под ногами бежала дорога и в перспективе появлялись издалека дом и с ним старая квартира.

Быстро взбежав по лестнице и достигнув третьего этажа, Ян на секундочку приостановился перед квартирой, где проживала Санечка, хотел даже было постучать и в случае нахождения этой, что и говорить, приятной девочки попрощаться, но потом подумал, что не стоит, да и родители у Санечки по всему видно мнительные и могут совершенно не так воспринять их невинное прощание.

Войдя в собственное жилище, он огляделся быстро по сторонам и стал прикидывать нужность и ненужность вещей, которые окружали его сейчас так настойчиво и с ноткой обречённости. Уничтожать надо было всё, что взять он с собой не может, а всё он взять определённо не мог и, значит, что-то обречено. Хм-м... Мебель отпадала однозначно. То есть даже если пригласить грузчиков и представить, как они выносят мебель, коротко переругиваются, а потом грузят всё это в... грузовик? Ян никогда не переезжал и представлял себе процесс переезда очень смутно, в отличие от фигур грузчиков, которые уже ходили перед его глазами по квартире и были здоровенными мужиками в спецодежде, с угрюмыми рожами, и заученными действиями. Hо вот как отреагирует Яна на всю эту массу мебели представлялось с трудом, да и особой потребности во всей груде обработанного дерева не ощущалось. Hо и терять её навсегда было жалко. Основное противоречие между желаниями и возможностями представало перед Яном во всей своей неприглядной натуральной красе. Ладно, мебель оставим. Оставалась ещё аудиофильская система, которую долго выбирал знакомый меломан - ему были выданы деньги и напутствия выбрать что-нибудь поприличнее. Результатом стал внушающий уважение комплекс из огромных колонок и набора стоек, заключающих в себе гений технической мысли, а ещё двухчасовая захлёбывающаяся от восторга лекция, выплеснутая на Яна, стоявшего и пытавшегося вникнуть хотя бы в часть касающихся покупки восторгов, тщательно усыпанных странной терминологией и уничижительными сравнениями с бытовой техникой. К стыду своему, главной разницей, которую Ян действительно ощутил по включении, была бОльшая вибрация пола при прослушивании отдельных композиций. Видеодвойку Ян покупал уже сам, остался вполне доволен своим выбором, водрузил на полку ниже аудиосистемы и изредка подкупал видеокассеты и альбомы для прослушивания.

Итак, решение было простым и суровым: не брать из этого ничего. Конечно, неплохо было бы позвонить Алику и отдать ему на сохранение, аргументировав неотложными делами и дальней поездкой, но это время, а по всему видно, что времени сейчас нет и он и так задерживается слишком, занимается чепухой и раздумывает не над тем, чем надо.

Одежда? Да, оставалась ещё одежда, и она была нужна. Hенадолго задумавшись, он после извлёк с нижней полки шкафа большую вместительную сумку и стал её упаковывать. После, одним движением застегнув молнию а сумке, Ян встал и стал устраивать пожар. Идея была в том, что ни одна из вещей не должна быть оставлена в целости и неприкосновенности, а значит нужно добиваться одновременного поражения основных позиций, не стремясь при этом к вселенскому пожару. Вспомнив навыки юного поджигателя, Ян стал организовывать.

Всё заняло больше, чем он поначалу рассчитывал, одежда была теперь липкая, обувь тем более, от него странно и подозрительно пахло каким-то скипидаром, но не только. Хотелось вымыться и отдохнуть, но вместо этого нужно было приступать к действу. Ян подошёл к окну и выглянул - к подъезду приближалась большая солидная машина. Она остановилась, и оттуда появились три энергичные фигуры, а после медленно и величаво вышла девушка в синих очках и плаще. Все они проследовали в подъезд. Ян настрожился: на дорогих гостей к кому бы то ни было прибывшие походили менее всего, а более всего походили они на гостей незванных и нежданных. Он быстро прошёл к двери и стал смотреть в глазок одним глазом, прищурив при этом другой. Так... Пожаловавшие появились на лестнице всё в том же составе. Девушка - по всей видимости главная в этой группе - указала первому на дверь квартиры Санечки, и он неуверенно, нервно подошёл; дёрганно, в два этапа вытащил тяжёлый для него, непривычный пистолет из-под куртки, снял с предохранителя и вопросительно посмотрел на девушку. Та же указала второму подопечному на лестницу, сейчас пустынную и безжизненную и тот подошёл к ней, обхватил поверхность перил - все в старой коричневой краске, замызганные и блестящие от множества прикосновений - и стал вглядываться вниз. Третий остался стоять с девушкой, не зная куда деть руки и оттого постоянно их потирая друг о друга да к тому же переминаясь с ноги на ногу.

Девушка теперь подняла руку, а после резко махнула, подавая сигнал. Первый тут же позвонил в дверь, его видно что-то спросили и, после короткого ответа, дверь открылась, и он исчез внутри. Девушка приподняла руки и охватила ладонями лицо, и тут же лицо, бывшее до того мрачным, на секунду осветилось улыбкой, неприятной и мимолётной. Девушка со своим спутником тоже вошли внутрь и тут раздались сухие выстрелы, треснуло стекло и завизжала пронзительно девочка. Девочка визжала недолго, а вместо этого раздался крик боли, шедший от мужчины и сопровождающийся матерщиной, лишь изредка прерывающимся "Су-у-ука!!!". Ян отлучился быстро, как будто торопясь не пропустить важный момент в напряжённом фильме, вынул зажигалку, зафиксировал её подвернувшимся скотчем и кинул в самый центр наваленного посреди комнаты хлама. Заплясали весёлые огоньки и стали алчно пожирать. Ян же вернулся и в приподнятом настроении извлёк пистолет, а во второй руке у него уже была спортивная сумка, и он вновь приник к глазку. Крики мужика уже стихли и слышен был только полузадыхающийся хрип в другой тональности, потом детский крик "Ой!", а дальше дверь распахнулась и вылетела Санечка, вся в крови, с испуганными глазами и зажатым длинным обломком ножа, отсвечивающим синим. Второй возле лестницы всё это время нерешительно поглядывал на дверь, и всё время затравленно всматривался в глубину лестницы сзади. Увидев Санечку, он недобро улыбнулся, попытался издать звуки, должные умиротворять младенцев и маленьких детей и даже почти схватил Санечку, только она вонзила обломок, изо всех сил воткнула в живот, в его левую часть и мужика отбросило и распластало по стене, он стал сползать и плачуще обхватывать одной рукой свою синюю смерть. Вторая рука пыталась вытащить пистолет и почти небезрезультатно - Санечка пугливо пятилась назад, боясь повернуться и оказаться спиной к угрозе. Дверь на этот раз квартиры Яна скрипнула и выпустила его во всей красе. Первый же выстрел оборвал попытки второго вытащить пистолет - рука безвольно обвисла, и второй скрючился ещё больше и стал верещать не по-человечески. Кожа на руке около места попадания чернела и шелушилась, а плоть оползала и обнажала кости, тоже тающие на глазах. Пистолет звякнул на полу, Санечка повернулась и, затравленно дёрнувшись, побежала вниз. Дверь снова скрипнула и Ян, находясь в состоянии полупрострации, всадил оставшуюся обойму в дверь. Он уже не слышал, стреляли или нет в ответ и каких-то других звуков тоже, он оглох, то ли от выстрелов, прозвучавших в тесном помещении, то ли от чего-то ещё. Дверь, продырявленная, медленно открывалась - в коридоре лежал третий мужик и мальчик. Девушки видно не было. Ян не хотел заходить, а мальчик едва шевелился - что за мальчик? как он тут вообще оказался? почему?! Ян пятился, повторяя в точности действия Санечки, а потом опрометью ринулся вниз. Остальное было смутно и очень расплывчато - замершая на краю котлована Санечка, чёрный балахон, мешком надетый на чёрную фигуру, что сейчас идёт, а что-то белое и неумолимое поблёскивает в руке и остаётся только стрелять, стрелять до последнего патрона в обойме, пока это чёрное не распластается на снегу и не будет больше идти по снегу и опасно блестеть белым и неумолимым. А потом он шёл к котловану, а кто-то появился и стал кричать что-то про то, что нужно остановиться, а он вместо этого прыгнул, преодолел оставшееся пространство и мягко приземлился в глубокий сугроб внизу. Он увидел трубу - большую, просторную, в неё легко бы пролез и взрослый человек и ребёнок, сюда, по всей видимости, и бежала Санечка только не добежала, и теперь лежала с раскинутыми руками, раскрытыми бездумными глазами, распахнутым детским ротиком и чёрной стрелой, прошедшей через правую маленькую грудь. Ян всмотрелся в неподвижное тело, прошептал одними губами "Прощай...", "а всё-таки мы попрощались" - пришла в голову абсолютно ненужная, лишняя мысль, и Ян исчёз в тёмном провале трубы.