Николай Бучельников - Возвращенец

Взрыв гранаты, брошенной вниз, совпал с моментом, когда на гребень с другой стороны выполз немного оглушенный взрывной волной солдат, - именно в одном из тех двух мест, где и предполагал Андрей. Остальные бегущие в след за ним солдаты сбавили пыл, залегли, открыв ураганный огонь по гребню, внеся свою лепту в организацию всеобщей сумятицы. Поэтому последовавшие за этим одиночные выстрелы Андрея были замечены только теми пятью солдатами, которые рассказать о них никому уже не могли. С двух сторон солдаты поливали свинцом склон, где никого уже давно не было, и только одинокий выстрел у себя в тылу, у машины, заставил часть бойцов оглянуться. Но было поздно. Повернув ключ, оставленный в замке зажигания вместе с большой связкой ему подобных, Андрей нажал на газ, выжал, двумя качками, сцепление и включил вторую скорость. Как он помнил по автошколе - первую следовало включать только трогаясь на подъеме. Появившийся через некоторое время километровый знак подсказал, что до Краснодара осталось сто три километра. "Нет. Почему все боятся армии и говорят, что она губит молодых и здоровых парней? Меня вот армия и машину водить научила, и с парашютом прыгать, и стрелять. Чем плохо?" Дорога заняла часа полтора. Не хотелось гнать и привлекать к себе внимание, к тому же давно, очень давно не водил грузовики, хотя всегда считал, что на них легче ездить - уверенней себя чувствуешь, свысока посматривая на проезжающие внизу легковушки: "Ну, какого таракана мы сегодня будем давить?" Отъехав километров на пять, он остановился, снял рюкзак, надел "заботливо" оставленные хэбчик и кепку, перезарядил подствольник, вставил новый магазин и поехал дальше. Станиц по дороге было две или три, везде на въезде и выезде стояли казаки, но останавливать машину с военными номерами они не стали. "Нехай ендут, если им надобноть". Уже почти на самом въезде в Краснодар, проехав Энэм, названный так по приказу одной из императриц - "Ничье место", чтобы прекратить назревавший конфликт между адыгейцами и казаками, Андрей свернул направо, а отъехав от трассы еще километра два, свернул и с проселка, через кювет, напоминающий подобие арыка, едва в нем не застряв, благо догадался сразу включить передок, проехал по краю кукурузного поля ("Эх, Никита Сергеевич не видит - вот бы порадовался") и остановил машину в тоненькой полоске лесопосадок, разделяющей колхозные , а может, уже и не колхозные поля. Прежде чем покинуть машину, осмотрел ее и собрал что может пригодиться в дальнейшем его пути. По идее, надо было "тачку" поджечь, но пожар привлечет лишнее внимание. "Водителю следовало бы спасибо сказать, а я его первым же выстрелом. Неблагодарный". Грезившийся второй день спальный мешок, чуток патронов, полфляжки воды (полторы водила успел выпить), немного жратвы. Документы из хэбчика тоже взял с собой, мало ли что. Вообще, водилы - народ запасливый. Машина - их дом, в котором много потайных местечек, но искать их было некогда. Чтобы как-то замести следы, вытер руль, рычаги и дверцу - стирая отпечатки пальцев, откачав в котелок водилы бензина из бака, облил им внутреннести кабины, потом набрал бензин снова, пошел прочь, поливая свои следы из котелка, в надежде, что запах перебьет нюх у собак, если тех пустят по его следу. Пройдя до шести часов несколько километров, сумев пересечь пару полей и лесопосадок, он расположился посередине двух рядов пирамидальных тополей, развел костер, согрел воду и побрился. Уже потом поставил "вариться" чай, разогрел банку с кашей, поел, разобрал и слегка почистил автомат, снарядил пустые магазины. И почувствовал, как с каждой минутой наваливается усталость. Подумал и съел капсулу ноотропина - где-то читал, что он снимает усталость. Вообще-то ноотропин взял на море на случай борьбы с "алкогольной интоксикацией", ну, раньше это называлось похмельем. Да не собирался он напиваться и вообще пить! В конце-концов таскает же с собой лет десять подряд две пачки презервативов. Так, на всякий случай. Ни разу ими не пользовался, лишь перекладывал из одной, отслужившей свой срок сумки в другую и заменяя, когда истиралась упаковка. Сегодня использовал сразу два - затолкал в них коробок спичек, найденный в бардачке. Костер разводил пока разовой зажигалкой, которая тоже всегда была в рюкзаке, хотя и не курил. Вот и сейчас, после всех передряг, когда тряслись руки и ноги, без всякого сомнения выкинул едва початую пачку, обнаруженную в хэбчике. И говорил себе и всем, что никотин - это яд, зная, что, отвергая одно, был слаб в другом - разбивать бутылку самой последней бормотухи сейчас бы не стал, а выпил все до последней капли. И вообще, слабостей у него хватало, чего там. Пока везло, везло крупно, было такое чувство, словно подряд сыграл три "дырявых" мизера. Пора остановиться. К девяти совсем стемнело и, действительно, стало сказываться действие ноотропина, немного разогнавшего сон и усталость, Андрей пошел дальше. Два предыдущих вечера, когда он оставался один на один с окружающей его темнотой, та не вызывала в нем каких-либо негативных чувств - его действия были определены извне - надо было убегать от людей, и темнота лишь помогала ему в этом. Сейчас, когда, как он надеялся, на какое-то время его след "погонщиками" был потерян, Андрею вдруг стало страшно одному среди этой, окружающей его стихии тьмы. Там, в лесу, одиночество ощущалось гораздо меньше - кругом деревья, кустарники с их колючими ветками, которые отвлекали на себя все внимание, а здесь где-то наверху шумят листья тополей, а слева и справа от них шуршат стройные ряды кукурузы. Открытое пространство действовало во тьме гораздо более угнетающе, чем лес. Идти по кукурузе как-то не хотелось, и он двинулся вдоль лесопосадок. Рюкзак за спиной, автомат на перевес. Ноги ощупью ищут дорогу, глаза зыркают в разные стороны. "Тиха украинская ночь. Прозрачно небо. Звезды блещут"... И не видно ни черта". Чуть позже двенадцати он пересек автостраду, двигаясь дальше вдоль полотна дороги. Часа в два ночи остановился, снял рюкзак, прислонил его к стволу тополя и сел рядом с ним, подстелив под себя одеяло. Третье утро "в изгнании" обошлось без тотального "промокания". Ночью ему удалось зайти в сам город, растянувшийся черт знает на сколько километров вдоль дороги, кое-где прерываемый пустырями, в одном из которых он и очутился. Метрах в двадцати от Андрея шли по придорожному тротуару люди, за ними изредка проезжали грузовики и автобусы, легковушек было совсем мало, один раз прошла колонна знакомых зеленых машин, да пару раз, трепыхаясь в седлах, проскакали казаки. Пахнуло навозом и перегаром. В восемь часов Андрей решил, что уже можно влиться в толпу и перейти на "легальное" положение. Но возникла небольшая проблемка - автомат оказался чуть длинее рюкзака, пришлось помучиться, откручивая пламегаситель, который "прикипел" и никак не хотел поддаваться.Читать дальше