Елена Бурмистрова - Исповедь учителя, или История длиною в жизнь

Но я так и не стала ничего сокращать и подала документы так, как было.

Время тянулось медленно. Я ждала результатов конкурса. По десять раз на день открывала сайт Министерства Образования, чтобы убедиться, что результаты ещё не выставили. Но в очередной раз, когда я открыла страницу с результатами, я увидела заветную новость – «Итоги конкурса «Национальный проект «Образование». С волнением я открыла документ … и не увидела себя в первой «шестерке». Я опустила глаза дальше. Увидев свою фамилию на двенадцатом месте, немного пришла в себя. По итогам конкурса я входила в число победителей. Но не «путинского» масштаба, а «аникеевского». Аникеев Александр Сергеевич, министр образования Калужской области, который клятвенно заверил учителей, что вторая шестерка тоже станет победителями. Но меня удивило то, что в документе было выделено только первые шесть учителей-победителей. Я набрала номер куратора конкурса.

– Добрый день, я звоню по поводу итогов конкурса. Скажите, пожалуйста, те, кто попали во вторую шестерку, считаются победителями? По положению конкурса, во всяком случае, так должно быть.

Её ответ меня убил:

– Нет, выиграли только первые шесть учителей, в области денег нет, поэтому в этом году будут только «путинские».

Я отключилась и разревелась. Деньги мне бы конечно не помешали, я влезла в большие долги из-за ремонта своей квартиры. Но дело было далеко не в деньгах. Меня поймут только амбициозные учителя. Я хотела выиграть для себя, для родителей, даже для школы. Хотела, чтобы мною гордились. Несколько недель я об этом даже не вспоминала. Но как-то, сидя за компьютером, я наткнулась на он-лайн приёмную министра. У меня сразу возникла мысль задать вопрос. Зачем же ещё такие приемные создаются? Я, недолго думая, сочинила вежливое сообщение и нажала «отправить».

Через день я получила на сайте ответ. Министр вежливо сообщил мне, что все «аникеевские» победители таковыми считаются и получат свои сто тысяч.

Пока мы с ним вежливо переписывались, он вызвал «на ковер» нашего руководителя отделом образования и, я думаю, уже не очень вежливо задал ей вопрос о том, почему её подопечные ничего не знают о результатах конкурса? Пошла цепная реакция.

На следующий день в школе меня пригласил директор:

– Елена Валерьевна, почему Вы не посоветовались со мной прежде, чем общаться с министром?

Его тон мне не понравился.

– А почему я должна спрашивать у Вас, с кем мне вести переписку? Мы живем в свободной стране, министры открывают линии общения в интернете. Зачем? Правильно – чтобы мы могли задать им вопрос. Я в Твиттере могу с кем угодно пообщаться в комментариях. Общалась с Соловьевым, Канделаки, Кадыровым и т.д. Чем министр образования Калужской области хуже?

– Вы меня подставили и Людмилу Анатольевну тоже. Её вызывали к министру.

Вот Людмилу Анатольевну я меньше всего хотела подставлять. Тут я расстроилась сразу. Её не любили в школах. Вероятно, просто боялись или завидовали. Это была наша заведующая отделом образования Жуковского района. Мне она всегда нравилась: властная, умная и красивая женщина. На следующий день я сделала распечатку нашей с министром переписки и отдала директору.

– Найдите тут то, что, по Вашему мнению, «подставляет» Вас и Людмилу Анатольевну.

Директор долго читал, но страшного ничего не нашел и отпустил меня с миром. А я тем временем собиралась на губернаторский бал. Дочь согласилась меня отвезти.

– Маам, мне страшно, я не знаю, о чём с ней разговаривать. Давай ты сядешь на первое сидение? – сказала Яна.

– Ян, мы гостя посадим на заднее сидение? Ты молчи, я попробую общаться с ней сама.

Мы ехали на губернаторский бал по случаю награждения лучших учителей Калужской области. У отдела образования не оказалось машины на тот момент, и мы обещали забрать Людмилу Анатольевну. Я немного волновалась, так как не очень люблю ездить с незнакомыми людьми, но бояться её я не боялась. Мне вообще никогда не ведом был страх перед начальством.

Зря я переживала. Меня никто в машине не замечал. С первых минут Яна и начальник отдела образования Жуковского района «нашли друг друга». Они не замолкали всю дорогу до Калуги. Я сидела и улыбалась. Яна ей понравилась, а Янка была в восторге от неё.

Бал у губернатора запомнился. Было красиво, торжественно и как-то по-домашнему, без особого официоза. В Министерстве образования за неделю до этого мне было некомфортно. И вот почему.

Приём был торжественный: с концертом и приветственными речами. Когда Аникеев назвал мою фамилию, чтобы вручить грамоту, он сразу напрягся и смотрел на меня, пока я к нему добиралась. Отдав мне грамоту, он не выдержал.

– Ну вот, Елена Валерьевна, а Вы волновались за деньги!

Стало безумно противно. Я дотянулась до его уха и сквозь громкую музыку прокричала.

– Не поверите! Но нужна была только бумажка, которую Вы мне сейчас вручили. Я крайне амбициозная, а не бедная!

Потом пресса будет отмечать момент, что мы с ним о чем-то успели «на ухо» поговорить. Но мне было всё равно. Что хотела, я ему сказала. Когда мы фотографировались, и я снова подошла к нему, он уже улыбался.

***

Открыто улыбаться я разучилась еще в детстве, когда часто подходила к гардеробу, смотрела на мамину одежду и уговаривала себя: «Вот же её платья висят, значит, она не навсегда уехала, значит, вернется за мной, заберет меня к себе». Но моя маленькая детская уверенность таяла с каждым днем. Я очень скучала по ней. Она мне казалась нереальным сном: красивая, молодая, как с экрана телевизора. Я помню, что одна из дикторов первого канала была чем-то похожа на неё. Я смотрела все новости и представляла, что это моя мама, я с ней даже разговаривала. Бабушка – вот кто мне был единственным и близким человеком. С того времени и навсегда. Её нет со мной уже много лет, и для меня её уход –невосполнимая потеря.

Бабушка для меня была как Бог. Но я всё равно не понимала, почему все мои друзья жили с мамами и с папами, а я с бабушкой. Когда меня брали в парк родители моих подруг, это было праздником. Я никогда не забуду эти прогулки. Бабушка со мной тоже ходила в парк, но это было крайне редко. Центральный парк ефремовцы называли горсад. Я помню каждую статую, каждую клумбу и карусели, на которых меня катали чужие родители. Из самой дальней части горсада была видна речка Красивая Меча. Я любила смотреть на нее. Однажды я потерялась, остановившись у места, оттуда наблюдала реку. Я знала, как идти домой, но на улице уже темнело, я жутко испугалась. Испугались и родители моей подруги, больше они меня на прогулки не брали. От страха потеряться или потерять бабулю, я безумно к ней привязалась. Я даже спала с ней за руку, чтобы она никуда от меня не делась. Когда я болела, а болела я по две недели в месяц, бабушка всё время проводила у моей постели, даже спала сидя. Она рассказывала мне самые интересные истории из своей жизни, а для меня это было счастливое время, даже несмотря на то, что я тяжело переносила свою болезнь. Каждый раз, в самый пик болезни, я думала, что умру. Я просила бабушку не вызывать мне врача, так как очень боялась, что меня положат в больницу. Бабуля меня лечила не медикаментами, а народными средствами. Но если учесть то, что у меня начиналась открытая форма туберкулеза, бабулины припарки на грудь мне не помогали. Когда мне стало совсем плохо, бабушка всё же вызвала врача. Случилось то, чего я больше всего боялась – меня срочно отвезли в больницу. Ни один врач не увидел ничего страшного в моём состоянии. Рентген был отличный, как сказали «специалисты». Через неделю меня выписали из больницы. Я вернулась домой и через два дня снова заболела. Моя вторая бабушка Настя часто навещала меня во время болезни, достав по блату кусочек сырокопчёной колбаски и маленький свежий огурчик из теплицы. Вкус этой колбасы был божественный. Это была колбаса из мяса, жесткая, с таким ароматом, что не передать словами! Сейчас, когда я вижу заполненные продуктами магазины, я часто грустно улыбаюсь и вспоминаю тот момент в моей жизни, когда запах свежего огурца зимой делал меня счастливым человеком. И никогда ничего вкуснее я в своей жизни не ела. Весь вкус настоящих продуктов остался в моем детстве.