Вадим Радаев - Преподавание в кризисе

В этом смысле такие университеты, как Высшая школа экономики, выступают своего рода плацдармом для обнаружения и последующего разрешения многих проблем, неизбежно возникающих в ходе образовательного процесса, и с некоторыми элементами кризиса Вышка сталкивается первой, но явно не последней.

Переходя к благодарностям, сошлемся, что книга подготовлена в Лаборатории экономико-социологических исследований НИУ ВШЭ при поддержке Программы фундаментальных исследований НИУ ВШЭ.

Мы признательны О.Э. Черненко и ее коллегам из Управления образовательных инноваций и специальных международных программ за организацию серии выступлений по проблемам преподавания в рамках программы Teach for HSE/Преподаем в Вышке. В ходе этих выступлений обсуждались темы, которые легли в основу этой книги.

Мы благодарим своих коллег, высказавших полезные замечания по рукописи данной книги, которые помогли существенно ее улучшить, в их числе прежде всего Б.А. Белявского, И.А. Груздева, З.В. Котельникову, А.А. Куракина, И.В. Макарову, И.В. Павлюткина, Д.О. Стребкова, И.С. Чирикова, А.В. Шевчука, М.М. Юдкевич, а также всех сотрудников Лаборатории экономико-социологических исследований, принявших участие в обсуждении.

Особая благодарность официальным рецензентам книги – Е.А. Сухановой и Е.А. Терентьеву.

Помимо данных из опубликованных источников, в ряде случаев мы используем первичные данные Мониторинга преподавательской и научной жизни НИУ ВШЭ, проведенного Центром внутреннего мониторинга в декабре 2021 г. Поскольку нас интересуют проблемы преподавания, отобраны ответы 809 преподавателей и преподающих научных работников. Мы благодарим Центр внутреннего мониторинга за предоставление этой базы данных.

Осталось сказать, что данная книга не является попыткой кого-то научить и тем более поучать, она выросла из простого и естественного желания поделиться собственными сомнениями и опытом, который, увы, не всегда был удачным.

Книга была сдана в издательство до событий, начавшихся 24 февраля 2022 г. и существенно изменивших общую ситуацию. Возникло множество новых трудностей, но проблемы, обсуждаемые в данной книге, при этом никуда не делись.

Прежде чем обратиться к самому кризису в преподавании, следует раскрыть его общие предпосылки и социальный контекст, в котором он формировался. В более ранних работах мною было выдвинуто предположение о двух социальных переломах, последовательно произошедших в России в постсоветский период. Первый перелом был связан с радикальными экономическими и политическими реформами 1980–1990-х годов, которые прошли достаточно бурно и значительно изменили внешние условия существования человека. Второй социальный перелом, напротив, произошел относительно тихо в наиболее стабильный период 2000-х годов и потому был куда менее заметным. Этот перелом был связан с изменением самого человека – появлением нового антропологического типа в результате вступления во взрослую жизнь молодого поколения, названного миллениалами, которое не имело никакого опыта сознательной (взрослой) жизни в советское время [Радаев, 2018; 2020 а ]. Второй перелом мы, к сожалению, пропустили, и потому, когда порожденный им кризис как волна вследствие взрыва достиг учебной аудитории (точнее, был принесен в аудиторию новым поколением студентов), он во многом застал нас врасплох, тем более что изменения произошли хотя и не в одночасье, но по историческим меркам удивительно быстро.

Осознав в общих чертах характер второго социального перелома, я предположил, что в наше время произошла актуализация межпоколенческого анализа как способа обнаружения и социологического исследования социальных изменений [Радаев, 2018; 2020 а ]. И был сделан вывод о том, что именно сейчас необходимо заниматься сравнительным изучением поколений, которое становится важным инструментом для улавливания ключевых трендов. Конечно, «новые люди» не появляются из ниоткуда, не выскакивают внезапно, как черт из табакерки. Они сами становятся продуктом множественных структурных и институциональных изменений. Для нас новые поколения – это, скорее, зеркало происходящих перемен. И мы согласны с утверждением американского психолога Джин Твенге о том, что «в первую очередь культурные изменения затрагивают молодежь и только потом старшие поколения» [Твенге, 2019, с. 31]. Поэтому, изучая поведение и установки молодых людей, мы не столько изучаем молодежь как таковую, сколько пытаемся понять наиболее важные текущие и грядущие тренды в нашей повседневной жизни.

С помощью методов межпоколенческого анализа нам удалось многое узнать о новом взрослом поколении миллениалов, родившихся во второй половине 1980-х – 1990-х годах, сравнив его с предшественниками и подтвердив общее предположение о том, что новые молодые взрослые значимо отличаются от всех старших поколений.

В частности, выяснилось, что миллениалы имеют более образованных родителей и сами более образованны, в том числе чаще владеют иностранными языками. Поскольку их родители успели в 1980-е и 1990-е годы обзавестись личным имуществом, в материальном отношении миллениалы чувствуют себя более свободно. Они откладывают важные жизненные решения, традиционно увязываемые со взрослением: образование семьи и рождение детей, отделение от родителей и выход на рынок труда. Правда, следует учитывать, что само понятие взрослости сегодня усложняется, взрослость становится более индивидуализированной, пролонгированной и нелинейной [Нартова, Фатехов, 2021; Krahn, Chai, Fang et al., 2018], но как именно она меняется, пока не очень ясно, здесь понадобятся серьезные дополнительные исследования. В любом случае сложно отрицать, что многие социально-экономические и демографические события, традиционно ассоциируемые со взрослостью, у нынешней молодежи происходят позже, чем бывало раньше [Митрофанова, 2019], когда многие подростки зачастую, напротив, отчаянно стремились побыстрее стать взрослыми и ускорить наступление событий, считавшихся маркерами взрослости.

Став первым «цифровым поколением», миллениалы, естественно, больше вовлечены в использование Интернета и современных гаджетов, цифровых технологий и социальных сетей. Для них сетевые паблики с публичными кругами общения становятся новым культурным ядром [Бойд, 2020]. Помимо этого, миллениалы более ориентированы на здоровый образ жизни и чаще занимаются физической культурой и спортом, наращивая личные инвестиции (времени, материальных ресурсов) в собственную жизнь и здоровье. Для них ведение здорового образа жизни все более становится моральной категорией, элементом политики хелсизма [Гольман, 2014]. Они снизили потребление алкоголя и курение табака, во многом обеспечив перелом сложившихся ранее повышательных трендов. Миллениалы в целом менее религиозны, но у них выше уровень субъективного благополучия, экономического оптимизма и ощущения счастья, хотя это в большей степени связано с их относительной молодостью, и с возрастом этот оптимизм, скорее всего, уменьшится.