Мария Прочухаева - Организация инклюзивной образовательной среды в ДОО

В последние 20 лет нашей практики в роли специалистов по реабилитации и включению в социум детей с ОВЗ мы стали свидетелями становления феномена, которому трудно дать краткое определение из-за множественности его составляющих. Он заключается в том, что появилась большая группа детей с признаками нарушения моторного, эмоционального и интеллектуального развития, которые не укладываются в классические определения психиатрических или неврологических диагнозов. Эта группа отделилась от детей, у которых патологическое поведение и дефицит интеллектуального развития гармонично и логически дополняют друг друга и которых ранее относили к детской шизофрении, умственной отсталости или органическим синдромам различного происхождения.

Основное отличие новой группы – неоднородность функциональных дефицитов, которые по общему недоразумению и нехватки исследований называли асинхронией. Способы отправления когнитивных функций, признаки эмоциональности и эмпатии, социальной восприимчивости были у представителей этой группы неравномерно развиты и указывали на наличие ресурсов для достижения более качественного уровня реагирования.

Проявление неравномерности в выраженности функций породило надежду на то, что за этим стоит невостребованный ресурс развития.

Дети, которых в последующем стали называть аутистами или не-каннеровскими аутистами, демонстрировали хорошие способности к запоминанию, способность совершать отдельные когнитивные операции, генерировать внимание и быть усидчивыми, выполнять определенные интеллектуальные задания. Деятельность специалистов была поддержана родителями. Своим желанием улучшить состояние своих детей они сформировали социальный заказ. В результате взаимных усилий появились различные методы в работе с детьми с ОВЗ.

Создатели методов относились к задаче прагматично. Если есть негативное поведение, надо изменять поведение, не вникая в его неврологические причины. При нехватке аффективной вовлеченности нужно работать через «аффективное заражение», а при недостаточности праксисов – заниматься формированием манипулятивных навыков. Несмотря на прямолинейность такого вида суждений, их практическая польза была очевидна и специалистам и родителям. При этом выяснилось, что у детей улучшается качество интеллектуальных и социальных навыков в зависимости от возраста, в котором были начаты занятия, а также от интенсивности и продолжительности проводимой с ними работы.

К сожалению, продолжает доминировать психиатрический подход к нарушениям психического развития. Он не смог дать новые определения группе детей с признаками нарушений, не вписывающихся в сложившуюся классификацию, и объединил в одну группу – расстройства аутистического спектра (РАС) – и аутизм, и состояния, отличающиеся от него по динамике развития, подходам к коррекции и прогнозам социальной адаптации. В зависимости от страны, социального слоя и восприимчивости психиатра аутизм может означать либо эквивалент шизофрении и его частного проявления – кататонии, либо почти неврологическое расстройство развития, нарушение формирования нервной системы, поддающееся реабилитации. И в том и в другом случае приверженцы крайних трактовок вынуждены игнорировать наличие таких «аутистов», которые не вписываются в их определения. В одной группе оказались дети, чье болезненное состояние не позволяет надеяться на сколько-нибудь значимое улучшение, и те, у кого улучшаются формы психического реагирования даже без помощи специалистов.

Если отказаться от принуждения к постановке психиатрических диагнозов, основания к которым были заложены более века назад, можно сказать, что доля классической умственной отсталости и психозов в потоке консультируемых лиц не изменилась. Однако эпидемически нарастает количество детей с нарушениями созревания нервной системы, не имеющих нейропсихологических, семейных, эпидемиологических и прочих фонов, свойственных шизофрении. Мы имеем новый вид нарушений, связанных с недостаточным созреванием фрагментов нервной системы, которые с психозами связывает лишь то, что они протекают на одном и том же субстрате – головном мозге.

Эмбрионально нервная система возникает как многофокусное образование. По мере созревания ее участки прорастают друг в друга, образуются сложные сети, и этот процесс происходит в очень точном порядке. Вслед за прорастанием связей наступает собственно созревание – матурация, которая состоит в миелинизации волокон, синаптогенезе, апоптозе.

Вмешательство в эти процессы повреждающих факторов или генетически заложенное нарушение их биохимии приводят к тому, что нервная матрица психики становится неоднородной, незрелой. Последствия таковы:

– те структуры, которые должны были приступить к функционированию, этого не делают – возникает дефицит;

– поскольку данные структуры незрелы, возбуждение в них распространяется атипично, и это приводит к атипичным движениям или поведенческим реакциям; из-под контроля выходят старые эволюционно ранние структуры – происходит растормаживание. Растормаживаются и двигательные автоматизмы, и целые поведенческие фрагменты.

Это внутренние процессы – «врожденная» часть становления психического. Однако зрелой формы психика достигает под давлением внешней среды. Оставшийся в критический период без матери ребенок никогда не будет похож на того, кто не был обделен материнским участием. Образ матери в ощущениях, и объединение их между собой усиливают активность тех частей нервной системы, которые затем будут порождать эмоциональные составы, части личности. В отсутствии такого опыта вегетативное, зрительное, обонятельное и другие элементы восприятия останутся разрозненными и войдут в объединение другим образом под давлением иного опыта. Этот другой образ уже не будет иметь вид «внутреннего ребенка».

Естественным следствием незрелости мозговых структур выступает затруднение восприятия внешнего опыта. Данный опыт не является «любым», т. е. совершенно произвольным. Это формы поведения людей окружения, отображающиеся в ребенке. Даже если опыт объектный, то весь ландшафт и большая часть объектов собраны в целое людьми окружения. В тот момент, когда поведение людей и окружение объектами с трудом воспринимаются ребенком, они перестают действовать на его психику формирующим способом.

Проблема аутизма – в первую очередь проблема первичных возможностей. Аутизм как расстройство развития заключается в нарушении становления тех функций, которые в значительной степени созревают в первые три года жизни: фиксация внимания на лице, на биологическом движении, управление схемой тела, эмоциональное реагирование, имитация естественных движений, конструктивных действий и пр. Незрелые функции можно у ребенка сформировать. Это потребует много времени, специальных (повторяющихся) условий, создания процедуры привлечения внимания ребенка, но в отличие от однородного интеллектуального дефицита, если какая-либо из этих функций будет «запущена», она будет иметь черты нормативного процесса.