Симон Соловейчик - Воспитание школы

Заметим, что раздражение всегда направлено на слабого. Сильного боятся, слабый вызывает раздражение. Не получая ответа и чувствуя свою безнаказанность, учитель, можно сказать, распускается. Теперь у него одна реакция на все: раздражение и крик. Класс сидит как мёртвый. Каждый боится поднять глаза, чтобы не встретиться со взглядом вечно раздражённого учителя, чтобы не вызвать огонь на себя.

В таких случаях говорят: «Да ей лечиться надо».

И в самом деле, иногда раздражительность вызывается обыкновенным недомоганием, например повышенным давлением. Но уж хотя бы это не мешает знать про себя: если вы чувствуете раздражение, то это не значит, что 6 «Б» – ужасный класс. А просто у вас сегодня поднялось давление и надо принять таблетку.

Рассказывают, что в дальних странах есть учителя, которые, прежде чем начать урок, каждому из детей дают успокоительное, иначе их не удаётся утихомирить. Но может быть, лучше успокоиться учителю?

Принято считать, что да, что только особо стойкий, особо твёрдый человек может справиться с классом. Это мнение идёт издревле, потому что испокон веку школа была ареной войны между учителем и детьми. В войне же побеждают воля, нервы и все такое.

Кроме того, что крик опасен сам по себе, он ещё и симптом страшной школьной болезни – войны детей и учителей. Где война, там грохот снарядов. Где крик – там война. Эти бесчисленные войны ведутся во многих классах; о них не рассказывают в теленовостях. Но может быть, из этих школьных войн и рождаются войны настоящие, кровавые, с пушками, танками и смертями.

Ко всеобщему ужасу, оказалось, что междоусобную войну остановить почти невозможно. Но неужели нельзя остановить войну в школе? Войну против наших детей?

В большой войне миротворческие силы помогают слабым. В школьной войне они совсем не помогают. Её должен остановить учитель. И прежде всего ему необходимо отказаться от применения силы, перестать кричать.

Крик учителя должен восприниматься так же, как и физическое насилие. Крик учителя – позор для школы.

Может быть, из всех обязанностей директора первая – добиться мира в школе, установить всеобщий мир. Когда человек идёт по школьному коридору, он может услышать шум из-за дверей, но никогда не должен слышать учительского крика.

Как этого добиться? Прежде всего крик должен считаться служебным проступком. Учитель не имеет права кричать. Учитель, который криком держит класс, не может считаться хорошим профессионалом. Раскричавшись на детей, он должен знать, что общественное мнение коллег осудит его.

Но учителю нужно и помочь, особенно такому, который вынужден кричать от слабости и беззащитности перед расшумевшимися детьми.

Опытный директор всегда поймёт психологические причины учительского крика, поможет учителю найти, в чём же его слабость. Иногда один-два дельных совета установят если не тишину, то мир в классе. Да и просто можно сказать, что тишина в классе не такая уж большая ценность. По мнению директора, если выбирать, то пусть лучше будет шум в классе, чем крик учителя.

Ведь очень часто бывает, что учитель кричит на детей, потому что боится директора.

Ещё хуже, когда директор сам кричит на детей и даже на учителей.

Вот место, которое должно быть начисто освобождено от крика, от раздражения, в котором не должен звучать даже повышенный голос, – это учительская и, конечно, кабинет директора.

…Молодой учитель был вызван в кабинет директора за какие-то грехи. В маленькой школе все на виду, все прислушивались, что будет дальше. И действительно, через некоторое время из-за двери раздались страшные крики. Когда раскрасневшийся директор вышел, кто-то из старых учителей заметил: «Что же вы кричите на учителя, Николай Иванович?». «Я кричу? Это он на меня кричал», – ответил директор. Все рассмеялись. Авторитет директора ничуть не упал, да и учителя простили: молодой и горячий.

Молодой ли, старый ли, горячий ли, раздражительный ли, больной ли, а тем более здоровый – никто не должен, никто не смеет кричать в святом месте – в школе.

Ученик может испортить учителю настроение. Учитель может испортить ученику жизнь

ДЕЛО ИДЁТ К КОНЦУ – к концу четверти, к концу учебного года, а для многих – к окончанию школы.

Ещё немного, и учителя начнут совещаться – кого перевести, кого оставить на второй год, кого принять в десятый, от кого постараться избавиться, кому дать выпускной документ, кому не давать.

Все принимаемые в конце учебного года решения – это решения о судьбе ребёнка: что с ним будет дальше? По прямому ли, по кривому ли пути пойдёт если не вся его жизнь, то во всяком случае юность?

Оставили на второй год – в семье ощущение беды, сам подросток чувствует себя несчастным, жизнь ему немила, и неизвестно, станет ли он учиться дальше, найдёт ли в себе силы приспособиться к нелёгкой жизни второгодника.

Не взяли в десятый – значит выброшен из ушедшего дальше поезда, где были свой вагон, своё купе, своё место. Человек без места, человек, не включённый в какой-то список, человек, за которого никто не отвечает, – легко ли ему?

Не дали должного аттестата, сорвали все планы, отметили на всю жизнь как худшего в классе – тоже не всякий справится.

Школа – коварное дело для иного ребёнка. Все вроде не страшно: прогулы, двойки, ещё двойки – подумаешь! Все вместе, всем весело, предупреждения учителей не кажутся серьёзными; но наступает мгновение, и учитель, который вчера ещё ничего не мог с тобой поделать и сам казался беззащитным, приобретает огромную власть над твоей жизнью, и теперь уже ты перед ним беззащитен, потому что на его стороне закон. И вот все остались вместе, классом, а ты один.

Но и учителю нелегко принимать трудные решения! Закон законом, да ведь учитель не судья, а ученик не подсудимый, не обвиняемый и даже не подозреваемый; он обычный, ни в чём не виноватый человек, который почему-то не хочет или не может учиться. К тому же всякого совестливого учителя одолевают сомнения: а сам ли мальчишка виноват в том, что плохо учится? Может быть, в другой школе, у других учителей судьба его сложилась бы иначе? А если ему тяжело в семье, то что же ему делать, за что же его теперь ещё и школа наказывает?

А с другой стороны, забота о чести школы, о будущих её учениках. Если во всём потакать двоечнику, если переводить его, ничего не знающего, из класса в класс, то что же будет со школой? Пожалели одного – другим соблазн: значит, можно и не учиться, всё равно переведут, всё равно выпустят, всё равно дадут бумажку. Дадут, никуда не денутся!