Владимир Назаров - Школы мужские… И школы женские

Верстальщик Владимир Назаров

© Владимир Назаров, 2022

ISBN 978-5-0051-8942-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вам когда-нибудь доводилось вести уроки в мужской школе?

Этот вопрос я задаю сегодняшним учителям и учительницам: «Вам когда-нибудь доводилось вести уроки в мужской школе?»

Нет, не в специализированной школе для малолетних преступников или в суворовских-нахимовских-кадетских училищах, а в обыкновенной средней школе?

В классах – только мальчики?..

Автору этих строк доводилось.

Один день, но доводилось.

Пять уроков, но доводилось.

Школа была самая обыкновенная средняя, расположенная в центральной усадьбе крупного заволжского совхоза.

В каких-нибудь пяти-восьми километрах – многотысячный центр района, а чуть дальше, километрах в пятнадцати – почти миллионный областной центр.

Школа – учеников и учениц на триста.

Без параллельных классов.

Десятилетка.

Вот такая обстановка.

Ничего примечательного.

И вот в один из дней апреля 1983 года случилось так, что классы с шестого по десятый включительно оказались исключительно мальчишескими.

Одни ученики.

Без учениц.

Куда исчезли на один день все ученицы с шестого по десятый класс, включительно – я ещё расскажу, а теперь – о самих уроках.

Моя специальность по окончании педагогического института (1975—80 гг.) – «география-биология», но при моём направлении в заволжскую школу, о которой идёт речь, место учителя географии было занято, а потому основным моим преподаваемым предметом была химия.

Мне преподавать химию было не сложно.

В омской школе №45, где я учился со второго по десятый класс, была очень хорошая учительница химии. Химию я в школе любил, а потому все четыре года (с седьмого по десятый класс, включительно) имел пятёрки.

Мне оставалось только вспоминать уроки той учительницы и делать как она.

Итак, апрель 1983 года…

Тот знаменательный день «без девчонок» выпал на, так называемый, «день химии», т.е. в классах с седьмого по десятый я вёл химию, а в шестом – зоологию.

Веду, себе, веду и начинаю понимать, что есть что-то в ведомых уроках необычное.

Весьма необычное.

На мгновенье останавливаюсь и вдруг понимаю: «В классах то тишина…»

Никакого хулиганства, никакой посторонней болтовни.

Самый последний непоседа внимает моим словам о красоте химических процессов так, будто вся его дальнейшая жизнь и судьба зависит от того, сможет ли он, когда открывает водопроводный кран, вспомнить формулу воды или нет…

Мало того: при закреплении нового материала те же записные хулиганы, после того как я задаю закрепляющие вопросы по новому материалу, поднимают руки и с желанием отвечают на вопросы.

Больше того: правильно отвечают.

И по лицам мальчишек видно, что они сами удивляются, как это их угораздило:

а)поднять руку,

б)ответить на вопрос,

в)получить положительную оценку.

Оказалось, что химия – не такая уж и трудная наука!

Увы.

Идиллия продолжалась не долго.

На следующий день в классы воротились дамы самого разного возраста и направления, и всё вернулось на круги своя: кобелизм расцвёл прежним пышным цветом. Записные хулиганы вновь стали открыто распускать хвосты перед юнессами. Ребята поспокойнее, в жалких попытках скрыть неконтролируемый интерес, поглядывали на девчонок.

Химия, биология и прочие школьные предметы заметно потускнели перед предметами живыми.

Представим себе такую ситуацию…

Молодой, крепкий, растущий, активный человеческий организм очень хочет есть. Он голоден как волк. И деньги на еду у него есть.

Он попадает в гастроном, где полно снеди, но ему ничего не продают. Только показывают изобилие еды, отгородив продукты питания от парня высоким пуленепробиваемым стеклом: запах (и ещё какой!) есть, а вкусить – нельзя.

И так – шесть раз в неделю. По нескольку часов он находится рядом с едой, добраться до которой нет никакой возможности.

Мало того – его заставляют находиться около недоступной еды.

Не удивительно, что, в конце концов, он, чтобы добраться до пищи, пойдёт на преступление.

Вспоминается рассказ на одной из театрально-телевизионных вечеринок одного очень известного театрального и киноактёра.

Учёба в одном из театральных училищ. Москва. То ли шестидесятые годы, то ли семидесятые. Прошлого века, разумеется.

Стипендии хватает на неделю.

Родительских денег, присланных из провинциального города, хватает ещё на неделю.

До следующего поступления денег в виде стипендии ждать, соответственно, ещё две недели.

Две недели отнюдь не лечебного голодания.

И вот два товарища, будущие популярные актёры театра и кино, находят выход, как насытить едой молодые растущие организмы без применения денег.

Прогуливаясь по арбатским переулкам, они уже не раз обращали внимание на сетки с продуктами, которые аборигены вывешивали за окна в форточки. С холодильниками в те времена было туговато и четыре месяца в году советские граждане, проживающие в столице социалистической родины, спасали продукты от вредоносных микроорганизмов, вывешивая их на морозец. Долго они, продукты, за окном сохраняться от порчи не могли, но пару-тройку дней держались.

Что придумали наши герои.

Поначалу они с тоской смотрели на фрагменты колбас и куриц, видневшихся из плетёных авосек: продукты вывешивались хотя и на первых этажах, но всё же были достаточно высоко: с асфальта просто так не достать.

Но не зря же они были студентами театрального училища, где будущих актёров театра и кино учили не только фехтованию, но и акробатике. Когда пошли занятия по столь полезному виду спорта и искусства, как «хождение по краю» (перевод с древнегреческого), наши герои применили новые умения на практике.