Анатолий Цирульников - Девять ночлегов с воином, шаманом и кузнецом. Очерки по этнопедагогике

Засидишься на одном месте, лезут болячки, а с ними хандра, и когда она достигает высшей точки и жизнь становится невыносимой, я прибегаю к испытанному средству – собираю свой рюкзак и уматываю на край света. Действует безотказно. А если еще в том краю встретится такой же (по глазам видно) кочевник, а также поэт, шаман, филолог и реформатор национальной школы, считай, два сапога пара. Поэтому сразу представлю своего верного спутника, он присутствует на протяжении всего нашего повествования, даже когда молчит. Когда якуту плохо, говорят, он молчит, молчит. Думает. И возникает философия…

Еще из той же оперы, о характере якутском и юкагирском. В поселке Нелемном на Средней Колыме, рассказывал спутник, живут, кроме якутов, юкагиры. У них разный взгляд на вещи. Стоит человек, якут, первый снег чистит. Юкагир ему: «Ты что делаешь, все равно же выпадет». Пришла весна, человек лед отбивает. А юкагир ему: «Ты что делаешь, все равно ведь растает…» Полная природосообразность. У якутов, говорит мой спутник, этого нет, все метут, сметают…

C другой стороны, известно: пока якут не пощупает, не понюхает, не укусит – он не будет принимать решение.

Николаю Бугаеву понадобилось всего полгода – нетерпеливый, можно сказать, по якутским меркам человек, для того, чтобы определиться насчет нашего знакомства. Оно было шапочным. Но и в ту первую, мимолетную встречу, я подумал: «Какой породистый». Бывают такие люди, знаете, у которых на лице написано. Какой, подумал я, породистый ученый якут. Таковых раньше никогда не встречал, хотя, конечно, догадывался, что они должны существовать в Институте мерзлотоведения.

Николай Иннокентьевич Бугаев работает в соседнем ведомстве – Институте национальных школ Министерства образования Якутии, впрочем, найти его на месте так же трудно, как понять с первого раза, чем он занимается. Собственно, эти его странные, на первый взгляд, занятия и потянули меня в Якутию. Сначала, честно говоря, я мало что понял. Какая- то сеть школ, разбросанных по республике, одна – на том берегу Лены, куда вместо парома перелетает вертолет. Музей чего-то там под открытым небом. Гора, где Бугаев обещал раздобыть клыки мамонта. Шаманские школы… Колорит мне сразу понравился.

В Москве, когда мы познакомились, я так понял Николая Иннокентьевича, что они там, в Якутии, пытаются применить в обучении древние шаманские технологии, плюс опыт иудаизма и прочих мировых религий – гремучая смесь, разбираться в которой тогда мне было недосуг. Но чутьем старого волка я почувствовал, что в этом что-то есть. А собственному чутью я доверяю больше, чем научным методикам.

Короче, полгода спустя после нашего знакомства Бугаев прислал мне по электронной почте письмо, в котором спросил, не хочу ли попутешествовать по шаманским школам. Я с радостью согласился….

Мы путешествовали в срединной Якутии, в пространстве, ограниченном тремя реками – Леной, Алданом и Амгой – район именуется Заречьем по аналогии с Замоскворечьем. Масштабы, правда, другие. Единица измерения «кёс». Как, спрашиваешь, далеко до того места? А, говорят, рядом, сорок кёсов. Потом, оказывается, четыреста километров…

Еще кёс – расстояние, на которое в течение светового дня передвигался со своим скарбом род и останавливался на ночлег. Якуты, вообще, считают не по дням, а по ночлегам. При таких расстояниях между населенными пунктами каждый человек – новость. Поэтому тут не говорят «здравствуй», а говорят – «рассказывай». От кого твой пуп, от кого твоя кровь… Последнее, надеюсь, понятно, а что касается первого, то из этого места, по якутским представлениям, исходит жизненная энергия, поэтому, разговаривая с вами, якут складывает ладони вот так, защищая свой пуп, – показал мне Бугаев.

Вообще, судя по всему, якут только днем христианин или атеист, а ночью – закоренелый язычник. И пусть фамилии Дьяконов, Протодьяконов (ничего себе для азиата фамилии!), введенные в оборот со времен крещения якутов казачьими протоиереями, никого не обманывают. Впрочем, народ здесь культурно памятливый и относится к православным храмам так же бережно, как к родовым знакам. Осталось как в позапрошлом веке: раз в год приедет священник, проведет богослужения, а в остальное время церковь пустая, открытая стоит…

Ну, ближе к теме. Итак, мы двигались к школе, в ее местном значении и всеобщем смысле. К этому смыслу мой якутский друг вел меня длинными путями, на одном из ночлегов признавшись, что программа нашего путешествия выстроена по закону «синтаксического параллелизма». Или метода последовательного приближения, углубляющего понятие. Одна из причин, почему якутский героический эпос «Олонхо» – такой длинный. Движение кругами, к сути, по нарастающей.

Теперь этот путь пройден, и у меня есть две возможности. Высказать суть сразу или постепенно. Я решил выбрать промежуточный вариант, спрямив движение по спирали. Вышла ломаная линия, зато моя. Все равно, что бы ни вкладывали другие, получается мое движение, мой путь, моя Якутия, какой ее представляю. Моя якутская школа, если понимать под ней способность и желание учиться на каждом ночлеге, дарованном судьбой. И вот еще что. Оказалось, их ровно столько, сколько полагается по якутской мифологии. Шаманские штучки…

Из трех главных действующих лиц якутского эпоса – воина, шамана и кузнеца, фигура воина представляется наиболее понятной. «Эй, он был плохой человек, умер сам по себе», – сказано не про воина. Хороший человек умирает в бою, одолевает препятствия, совершает подвиги. Но во имя чего?

По одной из версий эпоса (вообще, их сорок, и каждая состоит из тридцати шести тысяч строк – своеобразная «якутская Библия») до поры до времени никаких воинов на свете не было. Земля была мирной и свободной для всех, населяющих мир существ. Трудности начались, когда появились люди. Тогда обнаружилось, что игравшие до этого в свои игры жители небесного и подземного мира – «абаасы», на самом деле – свирепые одноногие чудища с завистливыми глазами и медными клювами. Мало им своего мира, хотят приватизировать наш. И начинаются бесконечные разборки, от которых, как говорится в эпосе, «трещат укрепы вселенной и шатаются опоры миров».

Чтобы одолеть противников, воин должен совершить ряд обязательных подвигов: качаться над бездной на огненном вихревом канате, рассечь роковой аркан, перескочить пропасть, превратившись для этого в копье длиною три дня пути… Но оказывается, что это не самое главное. Проблема в том, что когда земной богатырь побеждает подземных, он на этом не успокаивается и начинает выяснять отношения с себе подобными. Дело доходит до того, что мужик – богатырь дерется с богатыршей, которая предназначена ему в жены. Так дерутся, что у верхнего божества подошвы прожигает огнем и он клянет людей: «Недостаточно было им, – говорит, – недругов своих растоптать, собственную судьбу растаптывают они…»