Кристиан Зальцманн - Книжка для раков. Книжка для муравьев (сборник)

Если подают на стол шоколад, то хныканье начинается заново. Посторонний человек, наверное, решил бы, что их заставляют есть ревень. Для одного он недостаточно сладкий, для другого он слишком горячий, третий жалуется, что ему налили слишком полную чашку.

Так происходит за столом, так происходит весь день. Нытье не прекращается до тех пор, пока они не заснут.

Прошла пара недель, и Амалия не могла больше этого выдержать. Она спустилась к ним с розгой и сказала: «Вы, безбожные дети! Что вы все время ревете? У вас есть теплая кровать, одежда, шоколад, вкусная еда, а вы все равно ноете, как будто у вас ничего этого нет! Если бы всем бедным детям было так хорошо, как вам! Григорий! Быстро успокойся, или я пройдусь по тебе прутом. И ты, Герман! Ты, Каролина! Зарубите это себе на носу или я непременно вас отлуплю».

И все-таки дети так никогда и не стали довольными. И как такое могло случиться?

Благодаря своему усердию мастер Штефан зарабатывал так много, что в его доме никогда не было недостатка. Каждый день в обед на столе стояла большая чаша, полная овощей, а вечером всегда подавались масло и сыр. Его дети были здоровы, а так как и мать была весьма работящей, у них всегда были чистыми белье и одежда. Кроме того, милостивый Боже так часто одаривал их, что иногда они делали обновки, а в соседних деревнях могли съесть полную тарелку ветчины и выпить кружку пива.

«Какими же довольными должны были быть эти люди», – подумает кто-то. Но ничего подобного, мастер Штефан умел всегда так поговорить со своими детьми, что они казались себе самыми несчастными людьми на земле. Он всегда старался отвлечь их внимание от того, чем они наслаждались, и красочно описывал им как нечто очень приятное все, в чем они должны были испытывать недостаток.

Если он приносил им полную тарелку с кислой капустой, то обычно говорил: «То ли будет сегодня в таком-то доме. Там будут подавать дичь, рыбу, вино. Ах! Там, правда, нашему брату не место, так что придется остаться с носом». И тотчас квашеная капуста была уже не по вкусу детям. Если мимо проходил красиво одетый ребенок, то он окликал своих детей, показывал на него и говорил: «Видите, как наряжен ребенок? Как ангел. Вы – бедные дети, если бы я только мог сменить ваши лохмотья. Эх, если бы по милости Бога я когда-нибудь оказался в лучших условиях, то знал бы, что делать». И дети сразу же понимали, что должны стыдиться своей одежды.

Если он шел гулять, а мимо проезжала карета, то он говорил: «Ну вот! эти могут ездить. А мы – люди бедные, должны ходить пешком».

Если порой его детям хотелось в деревне немного себя порадовать, если они наслаждались хорошей ветчиной и хорошим пивом, то он показывал на компанию, сидевшую рядом с ними, и говорил: «Вот кому все-таки действительно хорошо! Вот кто может выпить и стаканчик вина!» И дети кривили рот, как только подносили к нему стакан.

Без сомнения, подобными разговорами мастер Штефан ставил целью сделать мир неприятным детям, и он достиг этой цели. Все они хорошо обеспечены и тем не менее недовольны. Они никогда не радуются тому хорошему, что у них есть, но всегда огорчаются из-за того, чего иметь не могут.

Кто стал бы обвинять Изабеллу, что она проводит время в праздности, тот совершил бы по отношению к ней величайшую несправедливость. Ведь с раннего утра до поздней ночи она постоянно чем-то занята. Если она заканчивала хозяйственные дела, то пряла или вязала, чтобы заработать этим несколько грошей и потихоньку сколотить небольшой капиталец, который после смерти она могла бы оставить детям.

Правда, при таком образе жизни у нее не оставалось времени на то, чтобы присматривать за своими детьми так, как положено. Если она приступала к работе, то сажала рядом с собой маленького Якоба, который еще не умел ходить. Если маленький Якоб сидел четверть часа, то это ему надоедало, он протягивал ручонки к матери, ласкал ее и ласково восклицал: «Мама! Мама!»

Когда блеет маленькая овечка, то мать всякий раз отвечает, оставляет траву, которую так ей нравится щипать, и, встревоженная, бежит к блеющему детенышу.

Но Изабелла овцой не была. Поэтому, когда младенец ее ласкал, она оставалась совершенно бесчувственной. Если маленький Якоб ничего не мог добиться просьбами, то тогда он начинал хныкать. Но и это тоже нисколько не помогало. Мать не давала сбить себя с толку в своей работе. Затем его терпение лопалось, он поднимал такой крик, что у матери начинали трястись руки и ноги. В конце концов она была вынуждена уступить, бросала работу, брала его на колени, давала ему грудь и говорила: «Ты маленький негодник! Ну нет с тобой никакого сладу».

Так она вела себя очень часто и словно своим поведением говорила: «Смотри, Якоб! Просьбами ты от меня ничего не добьешься. Но если ты будешь очень настойчивым и необузданным, то сможешь получить от меня все, что захочешь».

Хотя Якобу не было еще и полного года, он все-таки очень хорошо это понял. Он совсем разучился просить и, если чего-нибудь требовал, только кричал. Если таким способом ему не удавалось достичь своей цели, то он ложился на землю, катался по ней, топал ногами и царапал себе лицо. И тогда все было как надо. Напуганная мать всплескивала руками, говорила: «Беда! Ведь ребенок может заполучить грыжу от крика, приобрести дурной нрав. Тихо, Якоб! Тихо! Вот то, что ты хочешь! Смотри! Вот кофеек, вот леденцы! Гляди! Ну, теперь все как надо?»

Маленький Якоб воспитывался на этот манер и стал большим Якобом. И большой Якоб вел себя точно так же, как Якоб маленький. Если он что-нибудь требовал от родителей, то начинал ворчать, расхаживал по дому, в ярости там и сям разбрасывал вещи, так хлопал дверями, что они могли разлететься на части, не шел к столу, а садился с куском сухого хлеба в угол, пока наконец родители не сдавались и не удовлетворяли его требования.

На это теперь очень часто жаловался отец и рассказал своему соседу, что с Якобом просто беда. Что он упрямец и хочет всего добиваться силой.

Его сосед дал ему совет ни в чем ему не уступать. Чтобы обуздать такого невоспитанного ребенка, надо просто задать ему хорошую трепку, а если у него не получится показать ему, кто в доме хозяин, то пусть лишь постучит в стенку, и он придет ему на помощь. Отец послушал совета. Однажды, когда Якоб стал требовать, чтобы ему справили новый сюртук, а его желание не исполнили сразу, и, по своему обыкновению, он начал снова ворчать и шуметь, отец постучал соседу. И общими усилиями они поколотили парня.