Елена Макарова - Вещность и вечность

Е.Вы лежали в больнице?

Э.Нет, оставалась в L 318, в комнате для воспитательниц. Есть у меня рисунок трехэтажных нар. Представьте, каково лежать с жутким поносом на третьем ярусе! Температура под 40, невероятная слабость, и при этом без конца бегать в туалет, а он один на всех – и постоянно занят. Это страшно изматывает. Болезни были постоянным фоном жизни. Одно время у меня все тело было в нарывах. Месяцами. Нужны были антибиотики, их не было. У меня были импетиго, туберкулез, тяжелый артрит, воспаление тройничного нерва… Когда я болела всерьез, меня заменяла помощница. Она спала в том же доме, но в другой комнате.

Помню, у одного ребенка была астма. Я впервые встретилась с этой болезнью. Не знала, что делать, как за ним ухаживать…

Е.А как вы действовали в ситуации, когда дети заболевали разом?

Э.Когда живешь в такой тесноте, всегда кто-то находится рядом, ты не остаешься со всем этим один на один. Это сдерживает эмоции. Я работала с ребятами шести-восьми лет. Ранний школьный возраст в эмоциональном плане более спокойный, чем подростковый, – там много проблем. Я помню детей огорченных, расстроенных – но мало кто плакал.

Е.Вы наказывали детей? Если да, то как?

Э.Ну, в большинстве случаев я им говорила: «Нет, ты не должен этого делать», «Мне это не нравится», «Так у нас не принято», «Ты делаешь плохо другим» или что-то в этом роде.

Был один мальчик, на которого я очень злилась. Он вел себя плохо, и однажды я его ударила. Лучше бы я этого не делала – но я это сделала. Он был абсолютно несносен и вывел меня из себя. Я извинилась. Знаете, я считаю человеческое тело священным. Нельзя причинять ему боль. И если вас не били, то и вы не будете бить. Меня никогда не били. Но если вас били – тогда вы не можете справиться с собой; тогда это становится почти невозможным.

Е.Вы так успешно лечили детей, потому что сами прошли через тяжелый опыт?

Э.Не знаю. Думаю, что если человек покопается в себе поглубже, то найдет там все что угодно. Возможно, не все чувства удается пережить в полном объеме, но в нас они есть все, и мы знаем их вкус. Поэтому я не думаю, что проникнуть в травму другого человека можно лишь при том условии, что ты сам перенес подобную травму. Достаточно иметь в себе этот вкус. Но люди, как правило, не желают обнаруживать в себе дурное. Это пугает!

Е.Я не имела в виду, что нужно пройти лагеря, чтобы успешно работать с детьми.

Э.Но вот какая штука: к несчастью, те, кто через это прошли, не могут этим опытом воспользоваться правильно, поскольку не способны от него дистанцироваться. Это очень деликатный вопрос.

Е.Какова была ваша основная работа в L 318?

Э.Стирка. Стирка и стирка… грязные простыни, одежда. Я постоянно стирала, этим занимались все воспитательницы. Зимой, конечно, белье негде было вешать. Но все это бывает и не в лагере. Я по сей день говорю Бобу: сегодня абсолютно великолепный день, я могла мыться в горячей воде сколько угодно. Как мало людей могут себе это позволить! Это роскошь – пользоваться горячей водой по своему усмотрению – и она никогда не перестает быть роскошью. Только подумать – полная ванна горячей воды! Не обязательно быть в лагере, чтобы испытывать лишения.

Е.Вам удавалось высыпаться?

Э.По большей части я спала хорошо. Без особых кошмаров или ночных тревог. Потом, когда вспыхнула эпидемия тифа, у детей была очень высокая температура, и я с ними сидела. Тогда было не до сна. Но такое случалось не часто. В основном, мы жили вполне спокойно. Как ни странно, дети со мной чувствовали себя вполне комфортно. Не было ни серьезных проблем с дисциплиной, ни нужды в наказаниях, мы справлялись.

Е.Как проходил обычный день?

Э.По-разному, все зависело от обстоятельств. Но, скажем, умывание было обязательным. Не все чистили зубы, так как не хватало зубных щеток. Затем одевались…

Е.Где умывались?

Э.Напротив в коридоре была умывальня, рядом с ней – туалет. В умывальне было две раковины. У нас были тазики, куда мы наливали воду. Мы старались греть воду для ванны раз в неделю, но это не всегда получалось.

На завтрак был хлеб. Нам давали сахар, и некоторые дети клали его на хлеб. Иногда повидло из свеклы. Оно было красное, но жутко невкусное. Была кухня, где готовилось кофе и какое-то питье. Помню молоко – жидкое и голубое. Сегодня сказали бы: здоровая пища – ни капли жира. Надо заметить, что диабетики в Терезине – если не умирали от голода – от частых приступов не страдали.

У каждого ребенка была маленькая тумбочка в прихожей. Мы получали одну буханку хлеба на всех. В моем ведении было 22 мальчика, и я научилась резать хлеб на 22 равные доли. Потом родители решили, что будет проще, если каждый ребенок получит четвертушку хлеба на три дня. Выходило примерно три восьмых буханки.

Уроки были утром. К нам приходили учителя по разным предметам, но многие уроки я проводила сама, а иногда и все – когда никто не приходил.

Е.Какие были предметы?

Э.Чтение, письмо и арифметика, а также география, история и иногда рисование. Вечером мы играли в прихожей, пели песни, занимались – что-то вроде обычного домашнего вечера.

И еще одно: у нас был ежевечерний ритуал добавления дней жизни. Ребенок, который в этот день особенно хорошо себя вел, становился «избранником». Решала не я, вся группа. Этот ребенок получал почетное право поставить на дверном косяке свою отметку – добавить день. Мы провели в этой комнате больше года – и к концу срока вся дверь была покрыта отметками.

Это было полезное дело. Почему? Видите ли, вычеркивая дни в календаре, мы вычеркиваем часть жизни, мы ее сокращаем и, подходя к концу года, впадаем в тревогу – что там случится дальше? Я не хотела вычеркивать дни – над нами довлело неизвестное будущее, возможно, наши дни сочтены… Мы добавляли отметки, и дней становилось всё больше! Каждый ребенок, рано или поздно, получал возможность добавить свой день. Помню, мне приходилось поднимать детей – отметины уже добрались до притолоки.

Человек в творческом процессе совершеннейший ребенок, он раним, он не уверен в себе. «Училка» или «опытный педагог» уверены в себе, они знают, как делаются вещи, творческий человек, сколь бы опытным он ни был, каждую работу начинает с нуля, если он честный и не плодит шаблоны. Ведь творчество – это одинокое плавание и при условии мастерства. Ты создаешь свое, ты здесь всегда человек новый.