Александр Ватлин - Германия в ХХ веке

Вторая мировая война разделила Германию на две неравные части, превратив ФРГ и ГДР в два непотопляемых авианосца, вплотную сошедшихся бортами. Если «германский вопрос» стал выступать в качестве одной из главных проекций «холодной войны», то внутриполитическое развитие двух немецких государств отражало доктрину ее участников. Жители ГДР, лишенные возможности воздействия на власть, называвшую себя народной, голосовали ногами, навсегда покидая свою страну. Исход соревнования «социализма на германской земле» и «социального рыночного хозяйства» определился достаточно рано, и проигравший предпочел отгородиться от победителя. Примирение Западной Германии со странами Восточной Европы пробило новые бреши в «железном занавесе», но не нашло адекватного ответа в Москве и Берлине. Решающие сигналы к окончанию бесплодного противостояния пришли из Советского Союза в годы перестройки. Падение берлинской стены 9 ноября 1989 г. не только открыло новую главу германской истории, но и стало символом новой эпохи, подобно тому как падение Бастилии 14 июля 1789 г. открыло собой «долгий девятнадцатый век».

В завершающей главе книги представлен обзор развития Германии в 90-х гг., причем акцент сделан на специфике и трудностях переходного периода для населения бывшей ГДР. Социализм оказался не только партийной диктатурой и догматической идеологией, но и целостной системой общественных отношений, неэффективной, но прочной экономикой, определенным типом массового сознания, наконец. Вопреки первоначальным прогнозам, избавление от него не привело Восточную Германию к «цветущим ландшафтам» (Г. Коль). Излишне говорить о том, как актуальна эта проблема для нашей страны, идущей тем же путем, но не имеющей в своем распоряжении финансовой мощи «старой» ФРГ. Понятие «веймарской России», прочно вошедшее в публицистический оборот, несет в себе не столько научный смысл, сколько эмоциональное предупреждение. При анализе современных политических и социальных процессов, господствующих идейных потоков, настроений и эмоций простых немцев по обе стороны от бывшей германогерманской границы автор опирался в основном на личные наблюдения. Дополнительные сведения о государственно-правовом устройстве современной Германии читатель найдет в книге Курта Зонтхаймера, переведенной на русский язык (Федеративная Республика Германия сегодня. Основные черты политической системы. М., 1996).

Книга не написана под конкретного адресата. Она не предназначена для профессиональных историков, которые знают гораздо больше. Вместе с тем тот, кто продолжит чтение после первых страниц, сможет пережить взлеты и падения одного из крупнейших народов Европы в прошедшем веке, почувствовать его современный жизненный ритм. Для того, кто захочет узнать еще больше, предложенный текст сыграет роль своебразного мостика, ведущего к классическим научным трудам, написанным на немецком языке. Книга появилась на стыке авторских размышлений о сходстве судеб России и Германии в ХХ веке и лекций, прочитанных студентам-историкам МГУ, а потому несущих на себе неизбежную печать академичности. Будем надеяться, что ее построение и стиль окажутся благоприятной средой для первого прикосновения к новейшей германской истории.

Для удобства читателя книга не содержит принятых в научной литературе сносок, при сведенном к минимуму прямом цитировании источников и научных трудов в скобках дается имя их автора. Кроме того, в тексте приводятся устоявшиеся исторические и политические термины на немецком языке, для которых не существует адекватного дословного перевода. При транскрипции немецких фамилий (без титулов и частицы «фон», указывавшей на дворянское происхождение) предпочтение отдавалось вариантам, уже утвердившимся в русском языке (например, Гиммлер, а не Химмлер, что было бы правильней с точки зрения правописания). И последнее – хотелось бы, чтобы читатель обратил внимание на помещенные в книге иллюстрации. Порой они могут рассказать о духе эпохи, ее нравах и особенностях гораздо больше, нежели целые страницы авторского текста.

Германская империя не вошла, а буквально ворвалась в ХХ век. Рожденная в огне австро-прусской и франко-прусской войн, она черпала свою энергию в одержанных победах и, казалось, спешила наверстать упущенное за прошедшие столетия На фундаменте контрибуции с побежденной Франции выросла эпоха невиданного технического прогресса и промышленного подъема (Gründerzeit). Соединившись, уголь Рура и железная руда Лотарингии дали толчок развитию сталелитейной промышленности, продукция которой превращалась во все новые памятники человеческому гению, от океанских лайнеров до ажурных мостов и артиллерийских орудий. Страну покрыла густая сеть железных дорог, началось активное внедрение машин в сельском хозяйстве, провинциальные города сбрасывали с себя дремоту средневековья, приноравливаясь к темпу индустриальной эпохи. Если отцы жили еще в традициях сословного общества, то дети отказывались идти по проторенной колее. Расцвет университетов, культ фундаментальной науки, романтическое поклонение природе и массовая тяга к ценностям высокой культуры – все это Германия последней трети XIX века.

За внешним блеском скрывались проблемы, не решенные в процессе объединения «железом и кровью». Идеальным прообразом нового государства в представлении его создателей являлась Священная империя (Reich) немецкой нации, возникшая в результате завоеваний Карла Великого и просуществовавшая без малого тысячу лет. Ее последние регалии были уничтожены во время наполеоновских войн, но «германская мечта» окрыляла национально-патриотическое движение вплоть до поражения в революции 1848/1849 гг. Второй рейх, так же как и первый, оказался сшитым на скорую нитку. В государственно-правовом плане это был союз монархий, отстоявших и после провозглашения империи 18 января 1871 г. солидные куски своего суверенитета. Согласно конституции император являлся главой верхней палаты парламента – бундесрата. От внимания германских правоведов не укрылся «мнимый конституционализм» подобной политической системы, которая «выводила монарха из-под реального конституционного контроля, превращая его в носителя государственного суверенитета, высшего арбитра в споре властей и гаранта самой конституции» (А.Н. Медушевский). К числу ее сильных сторон относились концентрация административных ресурсов в одном центре и «органическая» связь монарха и подданных, столь необходимая для реального сращивания отдельных частей страны.

Дефицит внутренней интеграции общества проявлял себя на всех этажах социальной иерархии. В повседневной жизни чувство «малой родины» оказывалось гораздо важнее националистических лозунгов. Объединенные под верховным командованием императора воинские части сохраняли свою традиционную форму и уставы – баварцы оставались баварцами, а пруссаки пруссаками, порой не понимая друг друга на маневрах из-за языковых различий. К югу от реки Майн находились земли, присоединившиеся к Германскому союзу только в 1866 г. Несмотря на то, что им удалось отстоять крохи государственного суверенитета (Reservatrechte), они чувствовали себя в новой империи обделенными и даже побежденными. Здесь преобладали католики и сохранялось французское культурное влияние, вновь и вновь раздавались призывы к формированию «третьей Германии». Северяне с недоверием относились к жизнерадостности жителей Рейнланда, знаменитые карнавалы которых высмеивали напыщенность прусского владычества в этом регионе. Граница по Эльбе отделяла индустриально развитый Запад страны от аграрно-патриархального Востока. Остэльбские провинции жили еще феодальными порядками, местное юнкерство поставляло в Берлин не только продукты питания, но и государственную элиту. Специфической чертой этой части страны был значительный процент польского населения, по отношению к которому проводилась политика насильственной германизации.