Иннокентий Анненский - Педагогические письма. Второе письмо

Лермонтову пришлось, благодаря своим критикам, побывать в коже каждого из этих животных… А на пресловутом пушкинском празднике, разве говорил кто-нибудь о Пушкине? Великое имя было лишь символом, даже просто предлогом для разнороднейшего витийства… В 60-х годах мы переживали, как говорят, острый антиэстетический кризис. Так ли это? Действительно, Писарев с беззаветной смелостью и последовательностью поставил вопрос о поэзии, пользе и красоте. Но не течёт ли и доселе Писаревская струя в значительной части русской интеллигенции, только не прорываясь таким гордым и красивым фонтаном. Её основание лежит, во-первых, в нашей эстетической неразвитости, во-вторых, в болезненном ходе нашей умственной жизни, которая ставила и смещала перед нами вопросы с такой лихорадочной поспешностью. Факт в результате тот, что во всех эстетических рассуждениях и спорах нам и теперь ещё приходится начинать ab ovo [1] «от яйца», с самого начала (лат.) : не смотря на все памятники, речи и юбилеи, у нас в теории прекрасного ещё, что называется, гроша нет за душой…

Пожалуйста, не беспокойтесь… Я не поведу своего педагогического доктринерства до узколобых надежд перевоспитать общество через гимназических преподавателей; но, говоря о школе, я не мог же не говорить и не думать о том обществе, которому школа приходится «плотью от плоти и костью от кости». А потом… мы всё-таки будем и работать, и бороться… Gutta cavat lapidem [2] капля точит камень (лат.) …

Школа должна помогать эстетическому развитию, а если должна, то сколько-нибудь да поможет. Эстетическое развитие есть задача весьма сложная, и потому я сегодня постараюсь рассмотреть, чтобы не отклоняться в сторону, лишь одну коренную (хребтовую) его часть.

Развитие изящного вкуса в музыке, пении, рисовании, поэзии соединяют обыкновенно с этическим развитием в широком смысле слова: его сопрягают с развитием чувств религиозного, морального, патриотического, национального. Конечно, в душе человека чувства эти тесно связаны своей гуманитарностью, конечно, на школе лежат обязанности цельного и гармоничного развития, подготовка будущего гражданина, но я думаю, что всякий курс должен преследовать прежде всего свои специальные образовательные цели, – тогда-то настоящая гармония и получится. Кроме того, мне представляется существенно важным строго разграничить эмоцию эстетическую от чувства религиозного и национального и признать, что развитие чувства изящного играет не служебную, а самостоятельную роль в учебной жизни. Чувство религиозное связано с долгом и верой, эстетическое лежит в свободном и сознательном наслаждении красотой. Понятия красоты и благолепия весьма различны. Красота стремится к идеалу, благолепие покоится на образцах, на традиции. Вот две мадонны: Madonna della Stella, написанная Fra Beato Angelico (da Fiesole), плод страстного религиозного чувства, и вот Мадонна Павла из Вероны – от её серебристых тканей и розовой улыбки веет востоком и религиозным индифферентизмом – но ведь и та, и другая прекрасны, и ни одну из них нельзя осудить ради другой, если стоять на чисто эстетической точке зрения. Чувство национальное должно быть также строго различаемо от эстетической эмоции; если, напр., народные русские песни кажутся многим лучше всякой музыки, то музыкальное искусство и теория музыкального преподавания ставит другие мерки и градации, и едва ли какой-нибудь серьезный учитель положил бы их в основание курса. Повторяю, что я не касаюсь здесь связи между этическим и эстетическим развитием и поддерживаю только тезис, что рассуждать об эстетическом развитии в школе можно независимо от вопросов этических.

В душе каждого нормального человека мы можем наблюдать ряд типических способностей или чувств: таково чувство речи (Sprachgefühl), чувство правды (совесть), чувство красоты. Благодаря чувству речи, человек имеет возможность сообщаться с окружающими людьми и постоянно совершенствует средства как к обнаружению своего душевного мира, так и к познанию душевного мира окружающих. Чувство правды – совесть – есть основа различения человеческих действий на хорошие и дурные. Чувство красоты заставляет человека искать в природе или достигать своей работой приятных впечатлений для глаза и для уха. Все эти чувства никогда не остаются в душе человека в состоянии инертном: они или развиваются и крепнут, или, наоборот, атрофируются. Не буду повторять здесь того, что говорил когда-то в вашем же журнале о чувстве речи и его воспитании. Напомню только, что, с моей точки зрения, оно развивается активно и пассивно . Активное развитие сказывается в словесном творчестве в его разнообразных видах – разговор, рассказ, речь, написанная статья, сочинённые стихи; развитие пассивное совершается путём восприятий: мы развиваем своё чувство речи, слушая витию, читая роман; развиваем тем, что учим на память стихи или смотрим на сцене драму; наконец, та же цель достигается изучением грамматики языка или серии литературных произведений в их историческом порядке.

Чувство правды, в свою очередь, развивается также путём деятельности и путём внешних влияний . Нравственное воспитание состоит в постоянном применении обоих способов: мы удаляем от ребёнка лживых людей (момент пассивный ) и заставляем его говорить даже неприятную и тяжёлую для него правду (момент активный ). Но и в зрелом возрасте, в эпоху жизненной борьбы, человек не выходит из «школы совести». Если для обеспечения семьи или собственного существования он поставлен в необходимость вступать в сделки с совестью, то он притупляет своё нравственное чувство. Нищенство и воровство, как известно, могут сделаться такою же профессией, как столярное дело или учительство. Наоборот, есть такие формы деятельности, такие положения, которые развивают чувство совести и нравственного долга: таковы обязанности миссионера, сестры милосердия, солдата на войне: они приучают человека к неуклонному исполнению долга, которое нередко доходит, до самопожертвования. Не менее сильны и пассивные моменты в воспитании совести: с годами самый чуткий человек становится равнодушнее к неправде в окружающих – он к ней присмотрелся. Люди, долго жившие в Африке, говорят, привыкают даже смотреть равнодушно на торговлю рабами, а те, которые провели несколько лет в Китае, перестают возмущаться тупой жестокостью китайцев; тюрьма, исправительный дом, дисциплинарный батальон, налагают на своих служак суровый и жёсткий отпечаток. Сильная индивидуальность была у покойного Достоевского, а каторжные впечатления выработали и в нём ту «жестокость таланта, которую так удачно и тонко формулировал когда-то в его поэзии критик „Отечественных Записок“».