Геннадий Цыпин - Музыкальная педагогика и исполнительство. Афоризмы, цитаты, изречения

Для меня очень опасно готовиться к записи слишком старательно, потому что в момент записи я отбрасываю всё, что воспринимается мной как заученное, навязанное. Я предпочитаю, приходя в студию, сохранять свежесть восприятия. [45]

Если я собираюсь записываться, то нарочно избегаю садиться за инструмент по меньшей мере в течение двух суток, предшествующих записи. Когда я прихожу в студию, я не прикасаюсь к фортепиано до тех пор, пока инженеры звукозаписи не приготовятся и режиссёр не скажет: «Дубль первый».(…) В результате нередко первый дубль оказывается лучшим, потому что музыкальный образ еще ничем не замутнён… [46]

Вокруг только и слышишь – эмоции, эмоции…молодёжи не хватает непосредственных, ярких, открытых эмоций…Наверное, это действительно так. Но я иногда задумываюсь: неужели все проблемы современного музыкально-исполнительского искусства сводятся только к дефициту эмоций? Есть произведения, где эмоциональное начало в его общепринятом, «обыденном» варианте было бы, мягко говоря, не к месту. Вспомним «Искусство фуги» Баха, многие его прелюдии и фуги, Сонату «Хаммер-клавир» Бетховена или его же Тридцать вторую сонату, вспомним фортепианные и камерно-инструментальные опусы Шостаковича, Хиндемита, Стравинского…Думаю, не ошибусь, если скажу, что эту музыку характеризуют не столько импульсивные эмоциональные всплёски, сколько глубокие и сложные художественные идеи…

Мне кажется, исполнителей, способных воплотить в своём творчестве эти идеи, еще меньше, чем тех, кого мы упрекаем в эмоциональной недостаточности. [47]

Хорошая эмоциональная память – одно из важнейших требований, которыми определяется профессиональная пригодность (артиста)…Эмоциональная жизнь образа может быть построена не иначе как из материала собственных чувств… [48]

…Факт, что большие художники (…) сохраняют в той или иной мере особенности детского восприятия мира – свежесть, непосредственность, чистоту, эмоциональность, активность воображения… [49]

Чем более культивирован наш дух, развит наш ум, тем с большей тонкостью мы может чувствовать. [50]

Только сильное переживаниеделает меня способным к творчеству, и только творчество даёт мне эти переживания. [51]

Всё должно исполняться как будто впервые. [52]

Меня не покидает боязнь потерять свежесть чувства, непосредственность и «радость первого открытия», которую артист должен передать слушателям. Нужно прежде всего любить то, что сегодня играешь, и страшиться обыденности, потускнения. [53]

(Важна) новость впечатления от пьесы, хотя бы крайне знакомой.

Если художник не останавливается в своём внутреннем развитии, не перестаёт жить интенсивной и многообразной душевной жизнью, – его эмоциональные реакции не делаются менее чуткими и отзывчивыми. Они просто становятся со временем иными – более сложными, изощрёнными, если хотите. Когда за плечами долгие годы профессиональной работы, то волей-неволей начинаешь строже и требовательнее относиться ко всему, что делаешь. Не так легко увлекаешься и загораешься, как в юности. Но это еще не значит, что утрачивается сама способность увлекаться и загораться. (…)

Отношение к музыкальному искусству вообще делается более одухотворённым. Всё сильнее ощущается то, что стоит за ним… [54]

…Настоящее, великое искусство – это так: раскалённая, кипящая лава, а сверху семь броней! [55]

Софроницкий В. В.

Это слишком красиво, чтобы быть правдой.

Заметим, что так называемая детскостьмировосприятия с присущей ей полнотой и свежестью чувств, – и творческий дарнаходятся с достаточно близком соседстве друг с другом. А возможно, и более того – в органической взаимосвязи.

Действительно, что есть детскость? Не умение ли живо и непосредственно реагировать на окружающее? Легко увлекаться новым, незнакомым, неизведанным…Детскость – это и пылкость воображения, и свободный полёт фантазии, и особая обостренность чувств, и способность удивляться, и почти непрестанная, неослабевающая активность мыслительных процессов. Это, наконец, ценнейшее свойство мгновенно загораться, приходить в состояние внутренней приподнятости, окрылённости, вдохновения. Словом – ансамбль психических качеств, во многом пересекающихся с тем, что понимается под способностью к художественному творчеству, сливающихся с этой способностью, входящих в его структуру.

Разумеется, детскость большого художника – психологическая субстанция особого рода. Трактовать её упрощённо, понимать эту детскость в буквальном смысле слова было бы неверно; менее всего общего у неё с инфантильностью или тому подобным. И потом, обнаруживает она себя обычно в сложных сочетаниях, взаимосвязях с другими чертами личности – подчас далеко не детскими. Суть лишь в том, чтобы она всё-таки находила себе место в таких сочетаниях, окрашивала их в свои характерные цвета, – уже одно это очень важно.

Ничто так не удручает в музыкально-исполнительском искусстве как выразительность «вообще» – безликая, «безадресная», применяемая в одном-единственном варианте везде и всюду, ставшая игровым штампом, «общим местом». К сожалению, встретить такую псевдовыразительность(«невыразительную выразительность») можно где угодно – и в Детских музыкальных школах, и в консерваториях, и на международных конкурсах, – всюду, где появляется музыкант не слишком большой природной одарённости.

С другой стороны, многие молодые музыканты полагают по своей душевной наивности, что чем эмоциональнее будет их игра, чем больше в ней будет сильных, открытых, «горячих» чувств, – тем лучше. Если бы всё было так просто…В искусстве, напомним, имеет значение не только и не столько «количество» эмоций, сколько их качество. Сырые, необработанные (хотя бы и сильные), дилетантски-упрощённые эмоции и чувства – совсем не то, что требует музыка Моцарта, Шуберта, Шопена, Дебюсси, Равеля, Скрябина и многих других композиторов.

…Ни у одного актёра в мире нет таких сильных, горячих, волнительных и волнующих чувств, как у русского. [56]

Чехов М. А.

…Если бы я имел выбор между исполнителем, который играет с вдохновением и воображением, но обращается с текстом довольно произвольно, и исполнителем, абсолютно надёжным в своей верности тексту, но не обладающим воображением и никогда не вдохновляющимся, – я бы вообще предпочёл вдохновенного, хотя и неряшливого. [57]