Шалва Амонашвили - Песнь Великой Любви. Саломея. Воин света

– Что это со мной? – закричал он в ужасе.

До медведя и его спутников никому уже не было дела. Солдаты тоже в панике кричали:

– Что это со мной? Помогите, ничего не вижу…

– Ослеп от яркого света… Ничего не вижу…

Носители Креста мирно прошли через ворота Геннафа и направились к южной части Иерусалима. Они и не заметили, что миновали ловушку, приготовленную для них, хотя их и удивил общий переполох.

Солдаты, находясь в замешательстве и кружась в поиске какой-то опоры, в конце концов, сами оказались в том внутреннем дворике, куда собирались заманить медведя и его сопровождающих.

– Помогите, помогите! – кричали они.

Но другие опустились на колени, возведя руки к небу – они молились и просили у Бога прощения.

Носители Креста Христа некоторое время с удивлением наблюдали за переполохом. Собравшиеся на крики и вопли солдат люди так были встревожены происходящим, что не замечали рядом стоящего огромного медведя. Потом Саломея сказала:

– У нас дела поважнее, нам надо спешить!

В это же самое время произошло и другое событие.

Сотник легионеров ведь тоже имел тайный приказ от прокуратора Понтия Пилата раздобыть Крест. Он разработал свой коварный план и приказал всем своим легионерам переодеться в обычную одежду горожан Иерусалима. Некоторых заставил облачиться в женскую одежду. В таком «незаметном» виде они должны были тайно проследить за медведем и его сопровождающих и установить, в каком доме они остановятся. Далее он намеревался окружить этот дом ночью, чтобы никто в городе не узнал об этом, взять всех в плен и заточить в тюрьму. Ну и, конечно, он отнял бы у них этот непонятный Крест, чем и порадовал бы прокуратора.

Сотник распределил своих легионеров: часть из них следила за городскими воротами Геннафа, другая же часть была разбросана по улицам города.

Но сотнику не повезло.

В то время, когда солдаты царя завопили, что ничего не видят, именно в тот момент, когда Бунгло и следовавшие за ним вошли в город, и переодетые в женские одежды легионеры, увидев медведя, собрались немедленно сообщить об этом сотнику, точно в это же самое мгновение произошла никем не замеченная беда. Её не заметили даже те, с кем она стряслась: каждый из ста легионеров, шатающихся по улицам Иерусалима или ожидающих у ворот, и сам сотник тоже вместе с ними, – а он в это время находился в бане, – вдруг забыли, что им отдан приказ. Забыли, зачем они разгуливают по улицам, и вообще забыли, кто они такие. Ими овладело глупое веселье: кто пустился плясать, кто запел песни.

Народ, собравшийся у ворот Геннафа и в ужасе созерцающий, как кричат солдаты: «Помогите, ничего не вижу!», возмутился поведением «женщин», которые именно в это время решили веселиться.

– Что они вытворяют?! Прогоните этих беспутниц… – возмущалась толпа.

А тем временем по улицам Иерусалима шёл медведь, ведя за собой носителей Креста Христа. Но до них никому не было дела, ибо если кто не танцевал и не пел песен, то смотрел, как другие танцуют и поют.

– Что происходит в этом городе? То разом зрение теряют, то разом страсть веселья на них нападает… – проговорил с удивлением Захарий.

– Странно все это! – подтвердил Филипп.

Но Саломея и Ра молчали.

Бунгло тоже видел, как ведут себя люди, но не обращал никакого внимания и не издавал никаких звуков. Он спокойно вёл носителей Креста к дому на окраине Иерусалима.

Когда Бунгло улёгся перед маленьким домом из глины, все поняли, что уже пришли. Во дворе, который был огорожен низким забором, были видны подсобные строения и небольшой огород с виноградником. В огороде работала женщина в белом одеянии. Голова у неё тоже была завязана белым платком.

При взгляде на неё в мыслях Саломеи само собой родилось слово «Богородица». «Она Богородица… Она родила Сына Бога Иисуса Христа!» – подумала Саломея и душа её затрепетала.

Все стояли у открытой калитки и смотрели на женщину. Никто не осмеливался позвать её или войти во двор без разрешения.

Но им и не пришлось долго ждать. Женщина сама обернулась к пришедшим и радостно им улыбнулась. Невидимые лучики осветили сердце каждого.

Она распростёрла руки, показывая тем самым, что рада приходу путников. Так, вся сияющая, она направилась к ним.

И с каждым произошло нечто необычное.

Филиппу захотелось побежать навстречу женщине и очутиться в её объятиях. «Это моя мама… Моя мама… Мама!» – шептало его сердце.

Ра и Саломея почувствовали присутствие Святого Духа и опустились на колени.

Иорам наполнялся Светом и Звоном Колоколов, нисходящих с небес, и его охватило блаженство.

Бунгло ползком приближался к калитке и готовился облизнуть ноги приближающейся женщины.

С ювелиром Захарием тоже происходило чудо.

Женщина в белом, с широко раскрытыми руками, сияющая и устремившаяся к ним!

«Она же живой Крест, Она Матерь Земли! – воскликнул ювелир в душе. – И как могло произойти, – удивился он, – что мой Крест Христа, который я целый год творил в своей каморке-мастерской, так похож на Этот Божественнный Образ?!»

Сознание Захария сразу извлекло из огня его творческого горения один единственный миг, когда он чуть было не поддался своему земному воображению и вместо Креста Христа собрался вырезать из вербного дерева распятого на Кресте Человека. Острием ножа он даже провёл на дереве первую линию. Но вот только теперь, заглянув в этот, приостановленный для разгадки, миг, Захарий увидел, как из его огня творческого самозабвения вдруг появляется женщина в белом, с распростёртыми руками, пересекает небосклон его внутреннего мира и исчезает за горизонтом. И видит Захарий ещё, как его рука, не останавливаясь, тут же отсекает острием ножа первую линию, возникшую из земного воображения, и вырезает другую, рождённую вдохновением с Небес.

Познание загадки мига, незамеченного тогда и сохранённого в глубине души, дало ему ответ на вопрос: почему его Крест Христа, который он так нежно прижимает к груди, похож на эту женщину. «Потому, что Она и есть Живой Крест Христа, Она Матерь Земли! Она вдохновила меня сотворить Живой Крест, а не распятого на Кресте Человека!» – подумал Захарий.

Женщина – Мария – Богородица – Матерь Земли приблизилась к ним.

– Дети мои, как я рада вас видеть! – произнесла она необыкновенно ласково прекрасным звучным голосом и обняла Филиппа.

– Мама… Мама… Мама! – зарыдал Филипп от радости и уткнулся ей в грудь.

– Сынок мой… Мой любимый мальчик! – сердечно приласкала она его и поцеловала в лоб.

Мария подняла с колен Саломею и Ра.

– Дочь моя… Сын мой! – обняла их и тоже поцеловала в лоб.

Потом она обняла Захария.

– Ты мастер от Бога. Так говорят ангелы, брат мой! – сказала Она ему. – Скоро увидим твой Крест!