Журнал Наука и жизнь, 1980 № 01

С вводом в строй защитных сооружений и шоссе массу преимуществ получит город Кронштадт.

Прежде всего он, конечно, будет защищен от наводнений. Берега у острова низкие, во время наводнений их заливает очень сильно. Дамбы прикроют от нагонной волны всю восточную половину острова вместе с Кронштадтом.

Автомобильная дорога, которая соединит остров с материком, решит массу проблем связи и снабжения.

И, наконец, Кронштадт получит возможность расти, расширяться. Свободные сейчас, но затопляемые территории можно будет поднять над уровнем моря и там строить новые кварталы.

Остановимся еще на одном очень важном разделе проекта — экологическом. Этому разделу — проблеме сохранения природы и санитарного состояния Невской губы — на всех стадиях проектирования и экспертизы и при обсуждении в правительстве уделялось особое внимание.

Сооружение большое, перегородит весь залив — не причинит ли оно вреда природе? Нет, не причинит.

Последние 15 лет ведутся регулярные (квартальные, месячные, декадные) наблюдения за уровнем загрязнения Невской губы. Особенно тщательной стала эта работа с 1973 года в связи с начавшейся разработкой проекта. Подняли результаты всех старых исследований и заново провели большой комплекс всевозможных экспериментов, исследований, расчетов — волновых, гидравлических, ледовых, биохимических, гидро- и микробиологических, ихтиологических и пр.

В ходе исследований было, в частности, опровергнуто утверждение «восточников» о том, что наводнения очищают Невскую губу, унося с собой мусор. Оказалось наоборот: нагоны приносят с собой немало грязи, да еще смывают мусор с улиц.

В экологических исследованиях участвовали 20 организаций — Государственный гидрологический институт, Арктический и Антарктический, Ленинградский санитарно-гигиенический медицинский, Северо-Западное управление гидрометеослужбы. Институт гидродинамики Сибирского отделения АН СССР, ВНИИ охраны вод, Институт кибернетики АН УССР, НИИ озерного и речного рыбного хозяйства. Институт социально-экономических проблем АН СССР и другие. И все они независимо друг от друга пришли к выводу, что система защитных сооружений отрицательного влияния на Невскую губу не окажет. Естественный режим ее не изменится. Дело в том, что воды Финского залива проникают только в западную часть губы, до створа Лисий Нос — Ломоносов, остальное заполнено водами Невы. Когда возведут дамбы, водообмен между заливом и губой уменьшится в среднем всего на 7 процентов. Правда, из-за этого вблизи самих сооружений могут возникнуть малопроточные зоны. Но есть возможность улучшить проточность этих зон, манипулируя затворами водопропускных устройств.

Словом, санитарное состояние губы останется прежним. Нет, даже не прежним, а улучшится, потому что в Ленинграде в ближайшее время намного возрастет мощность очистных сооружений.

Теперь дело за строителями. По объему бетонных и земляных работ эту стройку можно сравнить с возведением Нурекской или Чебоксарской ГЭС. Но условия работы здесь будут, пожалуй, посложнее: трехметровые волны летом, а зимой навалы льда до десяти метров. Да и наводнения до окончания строительства тоже не исключены.

А как поведут себя еще не достроенные сооружения во время штормов и особенно наводнений? Все это и многое другое надо предвидеть, предусмотреть. И строителям, и инженерам, и ученым, конечно, придется нелегко.

Но пройдет еще 10 или 12 лет, и «юный град, полнощных стран краса и диво», избавится от наводнений навсегда. И прекрасные пушкинские строки, обращенные к великому городу, обретут новый, конкретный смысл:

Так выглядит на макете северное судопропускное сооружение.

В истории Ленинграда было 12 больших наводнений, когда вода поднималась над средним уровнем (ординаром) Невы на 250 см и выше.

Проблема неосознаваемых проявлений высшей нервной (психической) деятельности издавна волновала умы ученых: философов, естествоиспытателей, врачей. Люди давно заметили, что человек принимает подчас важные для него решения и совершает сложные поступки, не будучи в состоянии объяснить ни другим, ни самому себе, почему он поступил именно таким образом. Интерес к проблеме неосознаваемого психического и оценка его роли в поведении человека изменялись на протяжении последних столетий минимум трижды. XVIII — начало XIX века прошли под знаком веры в могущество разума, прославленного мыслителями Просвещения. Однако явная неразумность некоторых человеческих действий, отмеченная еще Сократом («человек знает, что хорошо, а делает то, что плохо»), привела к известному разочарованию во всесилии сознания. Темное, подспудное, не поддающееся рациональному объяснению все чаще стали провозглашать движущей силой поведения и творчества. В конце прошлого — начале нашего столетия экспансия иррационализма распространилась на философию и психологию, медицину и художественную литературу. Если говорить о современном состоянии изучения осознаваемых и неосознаваемых проявлений человеческой психики, то его наиболее характерной и прогрессивной чертой является нарастающая тенденция синтетического, системного подхода к этой проблеме с целью определить значение, роль и место сознания и бессознательного в целостной организации психической деятельности человека.

Рождение этого нового подхода было определено двумя решающими обстоятельствами: философией диалектического материализма и возникновением науки о высшей нервной деятельности, позволившей подойти к изучению психики с позиций материалистического естествознания. Можно со всей определенностью утверждать, что создатели этой науки отнюдь не прошли мимо неосознаваемых проявлений деятельности мозга. «Темные ощущения» И. М. Сеченова, идея И. П. Павлова о возможности замыкания временных нервных связей (ассоциаций) вне «светлового пятна сознания», «подсознательные доминанты» А. А. Ухтомского служат убедительным тому подтверждением. Большой вклад в анализ значения неосознаваемых компонентов психики для художественного творчества внес режиссер К. С. Станиславский, призывавший актера «сознательно возбуждать в себе бессознательную творческую природу для сверхсознательного органического творчества». (Подробнее см. «Наука и жизнь» № 12, 1975.)

Последние десятилетия продемонстрировали эффективность строго научного экспериментального подхода к исследованию неосознаваемого психического. Г. В. Гершуни был первым, кто применил павловский метод условных рефлексов в этой области психофизиологии. Проводя диагностическое обследование раненых с поражением слуха и кожной чувствительности, а в послевоенные годы — в специальных лабораторных экспериментах со здоровыми лицами, Г. В. Гершуни открыл особый класс «субсенсорных условных рефлексов». Оказалось, что после нескольких сочетаний неслышимого (но близкого к порогу ощущения) звука с легким болевым раздражением кожи звук начинает вызывать колебание электрических потенциалов кожи, хотя он по-прежнему остается неслышимым, подпороговым, то есть неосознанным стимулом. Систематические исследования электрических потенциалов мозга в процессе выработки неосознаваемых условных рефлексов, а также при восприятии «подпороговых» (кратковременно демонстрируемых на экране) эмоционально значимых и безразличных для наблюдателя слов проводит Э. А. Костандов со своими сотрудниками.