«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-01 (1993 )

Из темноты выплыл лес, за ним, сверкая изумрудными искрами, — пожар. Через секунду и то и другое исчезло. Материя непрерывно и естественно изменяла свои формы.

В мире нет ничего вечного, неизменного… Изображение этого огромного голубого мира непрерывно меняющихся звезд и созвездий постепенно стало меркнуть. Снова появились с жаром дискутирующие люди, пронеслись картины суетного мира с его переплетающимися и обжигающими страстями. Из Дунбэя доложили: дождь пошел!..

В помещении центра в Пекине не умолкала беседа. Кто-то спросил Яо Цзю:

— Разве нельзя было пригласить вас в самом начале? Десяток ваших дождей, и пожар был бы ликвидирован.

Мастер улыбнулся:

— Мои возможности ограниченны. Справиться с такой мощной стихией одному мне не под силу. Кажется, поняли, закивали головой. Оуян Цзюэ же подумал: если говорить попросту, Яо Цзю делает лишь то, что он должен и может сделать. Выражаясь более изощренно, все его поступки должны соответствовать предопределению. Все в мире происходит естественно. Раз возник пожар, значит, на то были причины, и, значит, люди должны сделать все, чтобы его потушить. Почему же он взял на себя то, что должны были делать другие? Вмешательство в естественный ход событий не может остаться безнаказанным. Очевидно, небольшой дождь, вызванный им, не противоречит предначертанному.

Оуян Цзюэ получил от жены из Америки письмо, в котором она извещала его о своем решении развестись с ним, ни в чем не винила его и умоляла простить. «Наша любовь была тяжелой, так будет лучше нам обоим, ты почувствуешь облегчение», — писала жена. Оуян Цзюэ вопреки этому предсказанию облегчения не чувствовал. Может быть, просто не успел еще почувствовать? Да, любовь их была непростой, но все-таки он любил ее. На сердце у него было тяжело и грустно.

Пришла Ян Ян. Узнав о письме и видя его настроение, сказала:

— На зимние каникулы я собиралась домой, в Чжэцзян, поедем вместе?

— Вместе? К ней домой? Это было слишком неожиданно. Видя его сомнения, она сказала:

— Это не повредит твоим исследованиям. Там у нас немало мастеров цигун, как раз и займешься ими. Да и сам ты разве не говорил, что очень хотел бы встретиться с моим дедом?

Дед Ян Ян, которому уже перевалило за 90 лет, был известным врачом традиционной медицины. Оуян Цзюэ действительно давно уже хотел познакомиться с ним. Что же, едем!

Вскоре Ян Ян и Оуян Цзюэ уже были в Чжэцзяне.

Звали деда Чэнь Хэтин. Это был бодрый, крепкий старик с румяным лицом. Вот он прохаживается по небольшому дворику своего дома, наслаждаясь ярким зимним солнцем. Время от времени заглядывает в стеклянную теплицу, где выращивает цветы. В первой половине дня он, несмотря на свой преклонный возраст, еще принимает больных. Все они страдают особо трудными заболеваниями и приходят сюда по рекомендациям бывших учеников Чэнь Хэтина, ныне заведующих отделениями традиционной медицины в крупных больницах..

Дед рад видеть внучку. С улыбкой кивает головой. Он слышал, что молодой ученый исследует проблемы цигун и особых способностей человека. Оуян Цзюэ, зная о глубоких познаниях доктора Чэня в области медицины, надеется на обстоятельный разговор на эту тему.

— Китайская медицина и цигун неотделимы друг от друга. — Он пытается сразу заинтересовать собеседника. — Принципы их схожи, можно даже сказать (он осторожно выбирает слова, так как не знает отношения собеседника к цигун), что это одно и то же.

— Вам не холодно? — спрашивает старик.

— Нет, нормально.

Старик не хочет идти внутрь дома, продолжает ходить взад и вперед по залитому солнцем дворику.

— И одно и то же, и не одно и то же, — говорит он. — Вы знаете, какие три книги лежат в самой основе цигун?

Подумав, Оуян Цзюэ отвечает:

— «И цзин» — раз.

— Так.

— «Дао дэ цзин» — два.

— Так.

— Третья, должно быть, «Чжоуи цаньтунци»?

— Нет, третья — «Хуанди нэйцзин».

Оуян Цзюэ улыбается и говорит:

— Верно, я с вами согласен! Многие считают иначе, не ожидал, что вы…

— Что я, старый врач, медицинский канон считаю классической книгой цигун? — Доктор Чэнь открыто, по-доброму улыбнулся.

— Да, так, — улыбнулся и Оуян Цзюэ. «Очень интересный человек», — подумал он и добавил: — Хуанди можно считать великим мастером цигун.

— Знаете, сколько он прожил? — продолжая свою ходьбу, спросил доктор и сам ответил: — Сто одиннадцать лет. Неплохо по тем временам, не правда ли? Что значит — овладеть цигун? Всю жизнь творить добрые дела и прожить до глубокой старости, этого мало? Некоторые уходят в горы, другие совершенствуются, запираясь дома. На каждом шагу у них запреты, предосторожности, всего-то они избегают и все что-то тренируют. Только ничего доброго и полезного людям они не делают и живут часто недолго, что толку от таких занятий цигун?

— Что же, не заниматься тогда цигун? — спросила Ян Ян.

— Заниматься надо, вопрос только в том, как заниматься.

— Ты занимаешься?

— И занимаюсь, и не занимаюсь.

— Как это понимать?

— Я ежедневно читаю «Нэй цзин», в этом и заключаются мои занятия.

— Я верю в то, что вы говорите, — сказал Оуян Цзюэ, — так можно дебиться необходимого эффекта.

Чэнь Хэтин улыбнулся, ничего не сказав, а Оуян Цзюэ продолжал свою мысль:

— Заниматься необходимо 24 часа в сутки.

— Как можно заниматься 24 часа в сутки? Некоторые, что бы ни делали, постоянно говорят про себя: «Не забывай о тренировке. И думать, и работать, и говорить — все надо делать в "состоянии цигун"». Это неправильно.

— А как правильно? — Оуян Цзюэ стал серьезным.

— Цигун и работа — разные вещи. Истинный цигун заключается в том, чтобы работа сама по себе являлась занятием цигун. Что бы ты ни делал — все это должно быть занятием цигун. Дао на небе и на земле, дао — повсюду. Любое занятие, любое дело есть постижение дао! Лао-цзы говорил: «Управление государством подобно приготовлению пищи». Занятие политикой можно рассматривать как постижение дао, овладение цигун. Врачевание тоже одновременно и занятие цигун, и нравственное самосовершенствование, и постижение дао, и так во всем.

Видя интерес Оуян Цзюэ, Ян Ян решила помочь ему:

— Дедушка, расскажи об этом немного подробнее, хорошо?

— Если врач хочет овладеть цигун, постичь дао, то он должен добиваться этого именно в лечении больных, проявляя милосердие и гуманность, следуя принципу гармонии с природой. Не излучая свет и не отдавая тепло сердца людям, он не получит энергии неба и земли. Тем более пекущийся о своих мелких выгодах, пренебрегающий больными или боящийся заразиться врач не будет иметь от цигун никакой пользы, сколько бы ни занимался. Принцип гармонии с природой предполагает такой подход к больным, болезням, самому себе, ко всему, что окружает нас, который бы не нарушал естественного хода вещей, отвечал природной целесообразности. Ну ладно, довольно об этом, пойдемте-ка лучше в дом…