Журнал «Знание-сила» - Знание-сила, 1998 № 08 (854)

• Факультетская газета «Советский биолог» 1955 года. Тут была помещена заметка «Студенты в гостях у Лысенко»

* Иван Иванович Шмальгаузен — академик„ теоретик эволюционного учения; основные труды но сравнительной анатомии, эволюционной морфологии, закономерностям роста животных, факторам и закономерностям эволюции

— Они захватили кафедры в 1948 году. — вступает Воронцов. — Невежественная дамочка из мордовской сельхозопытной станции — Фаина Куперман — стала профессором кафедры дарвинизма, жуткая личность — Ной Ильич Фейгинсон — «возглавил» кафедру генетики, на место академика Шмальгаузена пришел полуобразованный журналист из журнала «Яровизация» Федор Андрианович Дворянкин, фанатично преданный Лысенко. Желание протестовать было колоссальным, потому что выносить это было невозможно. В это время было написано знаменитое письмо трехсот биологов в ЦК против Лысенко. С биофака его подписали три профессора: Борис Александрович Кудряшов, Леонид Викторович Крушинский и Яков Авадьевич Бирштейн. И парторганизация решила организовать на них охоту. Тогда написали еще одно письмо в поддержку первому, под которым я собирал подписи и, горжусь этим, собрал больше тридцати подписей профессоров и преподавателей. Среди подписавших письмо были зоологи Борис Степанович Матвеев, Владимир Георгиевич Гептнер, в общем нравственная соль биофака.

— У нас распределение по кафедрам еще впереди, — продолжает Наталья Алексеевна, — а пока, летом после первого курса, — практика в Чашниково и. как положено, в конце практики — заключительный костер. Приехали старшекурсники: Коля Воронцов, Слава Старобогатов, Егор Заварзин (он сейчас академик). Ляля Розанова и с ними папа Я — организатор, суечусь, у костра идет концерт, предстоит отвальный банкет... И вдруг неожиданно просится выступить «доморощенный хор студентов биофака». Мы, говорят, споем вам частушки. Выходят к костру и поют... Когда я их слушала, то прямо умирала со страха, потому что понимала, что это — кошмар, и что последствия будут. А частушки были такие:

«Когда Бог протоплазму из хаоса создал, за ним лишь голубь мира сквозь щелку наблюдал. И кое-кто еще, о ком болтать не надо, и кое-кто еще, о ком молчать нельзя». (Все знали тогда, что «голубь мира» — это Опарин.)

«Посадки гнездовые, посевы по стерне, скачки межвидовые похерены втуне. И кое-что еще, о чем болтать не надо, и кое-что еще, о чем молчать нельзя».

«Из пеночки — кукушку, из елочки — сосну, зачешешь тут макушку, поверишь в сатану. И в кое-что еще, о чем болтать не надо...»

«Пастера мы прокляли и Моргана сожгли, и в соловом растворе бессмертье обрели. И кое-что еще, о чем болтать не надо...» (содовый раствор — это «изобретение» Лепешинской).

«Мы верили, бывало, в живое вещество, теперь оно пропало, с ним кое-кто еще...»

«Из вирусов — кристаллы, бактерии — в грибы, подобные забавы теперь осуждены, и кое-что еще, о чем болтать не надо...»

Часть куплетов писал Старобогатов, что-то Боря Юрцев, что-то Егор Заварзин, что-то папа. Среди исполнителей из девочек была только сестра Ляля. Остальной состав хора: Андрей Антонов. Коля Воронцов, Лева Киселев, Миша Критский, Алеша Северыов, Егор Заварзин.

Представляете себе! А ведь это 1955 год, Хрущев еще не выступал. Вдобавок, после этого они спели гимн морганистов, переделанный генетиками из «Катюши»: « Ой, ты песня, песня менделистов, ты лети к Трофиму в кабинет. И новатору, гиганту мысли наш формальный передай привет. Пусть он помнит гены и гаметы, хромосом редукцию поймет, пусть картофель бережет на лето, а науку — Мендель сбережет». Поднялось что-то невообразимое, писк, визг, вопли: «Позор!». Ведь у костра сидели и преподаватели. Да и факультет тогда был биолого-почвенный, а почвоведы были в основном не москвичи, все воспитанные на агробиологии. В общем — скандал. Утром, когда мы уезжали, меня пока еще под общий хохот вынесли из лагеря вперед ногами, как покойника. Так закончился первый курс.

• Николай Владимирович Тимофеев- Ресовский

«Трудно выделить главный научный труд Тимофеева-Ресовского. Принято называть главной его работу... по определению размера гена... Ген оказался молекулярных размеров».

С.Э. Шноль

Летом папа с мамой ездили на Урал к знакомым и оказались в Ильменском заповеднике. И там. уже перед отъездом в Москву, Алексей Андреевич случайно разговорился на станции с каким-то человеком. И узнает от него, что тут, в Миассово организуется лаборатория, где будет работать Тимофеев-Ресовский, освободившийся из советских лагерей. «Какой Тимофеев-Ресоаский?» — вскричал Алексей Андреевич. Папа уже читал знаменитую кни!у Шредингера «Что такое жизнь?», и из нее знал о Тимофееве. «Тот самый?! Как, он жив, он у нас?!» А о нем ведь никто ничего не знает. Папа тут же все выяснил и, приехав в Москву, сразу' позвонил Дубинину.

— Вы знаете, что Тимофеев-Ресовский здесь, в России?

— Знаю, — сказал Дубинин, — я уже получил от него письмо. И больше того, собираюсь осенью пригласить его в Москву.

— Я вас очень прошу, когда он приелст, пригласите и меня, я страшно хочу с ним познакомиться, — попросил Алексеи Андреевич. Ну а поскольку все эти годы папа тесно контактировал с генетиками (участвовал в организации писем в правительство о восстановлении генетики), в ноябре знакомство с приехавшим в Москву Тимофеевым-Ресовским состоялось. W Алексей Андреевич попросил Тимофеева выступить с докладом у него дома, а Тимофеев с удовольствием согласился. У нас на Хавской Николай Владимирович сделал свой первый открытый, публичный доклад после возвращения в Россию. Тема: «Биофизический анализ молекулярного размера гена». Это были его классические работы. Дело было 9 декабря 1955 года. В квартире у нас собралосьболыше пятидесяти человек. Сохранился список участников этого семинара. Ну здесь уж пришли все, кто только мог. Дверь в комнату была открыта, люди стояли в прихожей. Сидели в комнате даже на полу. Свободным остался только маленький утолок, но которому взад-вперед шагал Николай Владимирович и рассказывал. Мы еще не знали,что это было наше последнее заседание.

Один из наших однокурсников возьми, да и расскажи куратору своей группы на биофаке — какая, мол. интересная жизнь у Ляпуновых, рассказал и про доклад Тимофеева. В их ipymie, говорит, даже комсомольские собрания по-другому проходят. А у пас с Лялей был такой стиль. Надо провести тематическое комсомольское собрание — мы предлагаем тему «Теория наследственности Менделя- Моргана». Чем не тема для собрания? Группе очень нравится. Народ у нас симпатичный. Одно такое собрание, другое...