Иван Охлобыстин - Статьи в журнале «Русский Пионер»

Она старалась не вспоминать о родных, но иногда ее душу захлестывало такое одиночество, что она доставала из сундука подаренные отцом перед отъездом в университет увеличительное стекло и старинную рукопись на немецком языке. Барышня закрывала глаза и гладила ладонью подарки. Ей казалось, что они еще хранят тепло отцовских рук.

Однажды ей стало так одиноко, что она ночью вышла на улицу с рукописью и увеличительным стеклом в руках и побрела по темным переулкам, куда ноги вели. Она так шла и шла, пока не оказалась перед красивым большим домом. В доме горели огни и звучала музыка. Девушка уже собиралась повернуть обратно, как скрипнула калитка и на улицу выбежали двое молодых мужчин с револьверами в руках. «Дуэль! — кричали они. — Десять шагов!»

«Не смейте, господа! Это очень плохо!» — вскрикнула барышня из ночной темноты.

Молодые люди остановились, замолчали и с удивлением повернулись в сторону говорившей.

— О чем ваша книга, сударыня? — неожиданно поинтересовался один из них, предварительно поклонившись ей.

— Я не знаю, — честно ответила барышня. — Она написана по-немецки.

— Я могу вам ее прочесть, — предложил другой молодой человек, также поклонившись.

— Я была бы вам очень признательна, но не сейчас, — целомудренно ответила барышня, галантно поклонилась им в ответ и вернулась домой.

Спустя два дня молодые люди уже обивали порог квартиры барышни. Через год она доверила свое сердце одному из них — тому, что предлагал услуги переводчика, и они поженились. На свадьбу приехали родители барышни, сестры со своими семьями и родители жениха — граф и графиня.

Во время свадебного застолья жених поведал гостям о своей волшебной встрече с невестой, о дуэли, о непрочитанной книге. Гости очень заинтересовались романтическим сюжетом, а жених не поленился прочитать рукопись вслух.

Невесты тогда уже за столом не было, она давно ждала своего возлюбленного в спальне.

На рассвете она не выдержала и пошла искать его по дому. Несчастная не нашла в доме ни одного живого человека. Даже слуги с кухни пришли послушать, как их хозяин вслух читает гостям Седьмую Сказку.

Эту историю обожают в Калужском краеведческом музее, потому что эта девушка, ставшая потом взрослой самостоятельной женщиной, пятьдесят четыре года возглавляла этот музей.

В 1992 году она преставилась, и Седьмая Сказка перекочевала в руки букиниста-спекулянта.

В принципе, он был неплохой парень, с высшим образованием, из семьи инженеров и экономистов, но времена заставляли его суетиться, и он подрабатывал где мог. На тот момент букинист особенно нуждался в деньгах — поджимали сроки аренды квартиры на Таганке.

Рукопись он купил в домоуправлении у сторожа. Он хотел продать ее вместе с самоваром туристу из Бельгии. Операция растянулась на три часа и закончилась неожиданно. Турист оказался ушлым малым: прежде чем купить, он прочел, что покупает, и умер в страшных судорогах на глазах всех посетителей Парка имени Горького. Другие бельгийцы решили, что их друга отравили агенты КГБ, и подняли шум. Букиниста поймала милиция, чтобы его осудить и через два месяца расстрелять.

А Седьмая Сказка угодила в милицейский архив, где ее выучил наизусть, без понимания смысла, дежурный старшина с феноменальной памятью. Он хотел выступить с оригинальным номером на празднике в пионерском лагере «Салют», где летом работал старшим пионервожатым. Можно было бы посмеяться над этим идиотством, не предложи ему директор лагеря, в прошлом учитель немецкого языка, перевести заученное прямо по ходу, вечером, у пионерского костра, где традиционно отмечали всем лагерем начало новой смены.

Жизни более ста человек забрала Седьмая Сказка в ту душную июльскую ночь и исчезла до февраля прошлого года.

На этот раз судьба выбросила ее на прилавок антикварного магазина в Санкт-Петербурге. Нельзя точно сказать, как удалось купившему Седьмую Сказку десятикласснику перевести ее, скорее всего электронным переводчиком, но школьник не только перевел, но и разместил перевод, вместе с отсканированными страницами и своей ценой на оригинал, в интернете, где она была тут же куплена еще кем-то. Надо ли уточнять, что эта сделка не была идеальной?

Через неделю Седьмая Сказка с остальными вещами мальчика, шагнувшего навсегда в февральское утро с крыши десятиэтажного дома, была отвезена безутешными родителями на дачу под Псков, где опять затаилась, видимо, до прихода следующего читателя.

Чего нельзя сказать о ее электронной версии. Копии Седьмой Сказки продолжают бродить по личным страничкам в социальных сетях.

Одна из таких копий была найдена и прочтена моим знакомым, пока тот дожидался своего рейса в аэропорту. Он успел позвонить мне и продиктовать первую фразу Седьмой Сказки: «Давным-давно…»

Потом связь оборвалась.

Я не стал перезванивать.

Некоторые обстоятельства необходимо принимать по умолчанию.

Но спустя месяц я случайно услышал по радио, в машине, продолжение Седьмой Сказки. Кто-то ее озвучил. Разумеется, не всю, небольшую часть, но как только я понял, что именно старательно декламировал басовитый чтец, я перестал пользоваться радиоприемником в автомобиле.

Сказка должна точно знать, что мне неинтересно, о чем она, кто ее главный герой и где все происходило. Достаточно того, что я знаю, чем она заканчивается за пределами своего художественного содержания.

И потом, в моей личной библиотеке уже есть две Самые Страшные Сказки, но они хранятся под спудом четырнадцати Сказок о Мудрости и почти полусотни Сказок о Любви. Последних было гораздо больше, но я их рассказывал близким, и Сказки о Любви, одна за другой, со временем забывались. Зато Сказки о Мудрости слушали всегда без удовольствия, поэтому они забудутся не скоро.

Самые Страшные Сказки я тоже когда-то рассказывал, но, когда понял, что они от этого только врезаются в память, временно перестал ставить перед людьми непосильные задачи.

Ведь чаще всего люди, несмотря ни на что, с удовольствием слушают Самые Страшные Сказки.

И предупреждать бесполезно.

Итак: «Давным давно…»

Опубликовано в журнале «Русский пионер» № 25.

10 апреля 2012

Любовь суть подвиг — с этим утверждением Ивана Охлобыстина трудно спорить. Да мы и не спорим. Наоборот, с нескрываемым любопытством следуем за извилистым ходом его мысли. Что и вам советуем.

Франческо Петрарка. «На жизнь мадонны Лауры», сонет XCIII

С удовольствием воспользуюсь предложенной темой подвига, подходящей не меньше остальных, чтобы с упорством идиота продолжить говорить о любви. Это единственная тема, о которой говорить стоит. И ничего, кроме панегирика! Плевать я хотел на все возражения. Плакать — удел неудачников.