Иван Охлобыстин - Статьи в журнале «Русский Пионер»

Через неделю-другую аналогичная история произошла с тяжелой рок-музыкой. Я мирно двигался на отремонтированном автомобиле в сторону своего спортивного клуба на Ленинградском шоссе, где под руководством одного тогда прославленного мастера айкидо я постигал основы этой элегантной борьбы. Я искал кассету с «Dead Can Dance», и мне под руку попалась «Black Sabbath». Я погрузил ее в радиолу, и дорога дивным образом преобразилась. В мироощущении главного героя «Mad Max» я двигался не по улицам столицы времен звонких девяностых, а через свалку утилизированных космических кораблей, барханы, пронзенные нефтяными вышками, с отчаянным мужеством берсеркера рвался к вожделенной цели. Да и в реальном измерении, признаться — я ехал на свидание. В общем, цивилизованная доля садо-мазо в настроении присутствовала. С тех пор я с мрачным обывательским цинизмом по случаю заряжаю в салоне своего автомобиля что-то, альтернативное общепринятым представлениям о гармонии. Особенно такая музыка подходит для поездки на родительские собрания, куда меня принуждает ездить супруга, спекулируя на моей невысокой загруженности в деле воспитания детей. Они, к слову, с огромным удовольствием разделяют мой вкус, правда, отдают предпочтение «Театру вампиров» и «Думме бюргеру».

Отовариваться последними я предпочитаю на «Горбушке», где истощенные героином продавцы с черными ногтями долго испуганно смотрят мне вслед, видимо, считая меня практикующим каннибалом по количеству приобретенных дисков. Не стану же я объяснять, что у меня шестеро детей.

Понимание классики пришлось прививать с помощью Apple. Я купил старшим айфоны и обладал привилегией закачивать музыку только со своего компьютера. Дети, как мартышки, слушают что попало и нажимают своими неугомонными пальчиками в кнопки по любому поводу, лишь бы уроки не учить. Так вместе с «Ред хот чили пеперс» они познали могущество музыкального слога Баха, вдохновение музыкальной архитектуры Бетховена и нежную истому Шопена, попутно отсмотрели все мхатовские телевизионные спектакли тридцатых годов и фильмы, на которых выросли мы с супругой. Так что, случись нам зимовать на полярной льдине, всегда будет о чем поговорить.

Именно детям, глядя, как они не ценят безответственное волшебство их возраста, хочется крикнуть: не гоните, лучше не будет никогда!

Скорость, скорость, скорость! Какую бы вы ни набирали скорость, все равно рано или поздно вы воспользуетесь «круиз-контролем». Это касается абсолютно всего — и карьеры, и личной жизни, и гражданских позиций, и религиозных догм.

И только темные следы от незапланированных торможений на дороге жизни будут нам напоминать о несистемных попытках хоть на несколько мгновений преодолеть законы всемирного тяготения.

Опубликовано в журнале «Русский пионер» № 24.

30 декабря 2011

Номинация «Прямая речь. За самую исповедальную короткую прозу» премии журнала «Русский пионер».

При воспоминании некоторых событий прошлых лет не оставляет ощущение, что это происходило не со мной, что все это — не более чем тревожное сновидение или навязчивая фантазия. Однако жизнь превосходит любую самую изощренную фантазию и преподносит нам столь невероятные сюрпризы, о которых и рассказать-то толком невозможно, не рискуя быть обличенным во лжи и сомнительных преувеличениях. Но, тем не менее…

В 1999 году мне пришлось находиться на Балканах в составе телевизионной группы ныне уже не существующего канала ТВ-6. Поездка изначально носила рискованный характер, поскольку страну, куда мы приехали снимать Пасху Христову, бомбила Америка, обеспокоенная появлением новой европейской валюты евро. Однако все члены нашей съемочной группы были люди мужественные и не считали эту бомбардировку достаточной причиной игнорировать свои профессиональные обязанности. Небо было к нам милосердно: отсняв необходимый видеоматериал, мы пошли «перегонять сигнал» на местное телевидение и вышли оттуда за десять минут до попадания ракеты, сравнявшего половину здания телецентра с землей. Собственно говоря, вышли из-за моего непреодолимого желания хлопнуть стопку раки. И по совершенно очевидным причинам банкет продолжился до глубокой ночи, хоть и начался в пять утра. Мало того, ближе к полуночи директор нашей съемочной группы, в прошлом известный столичный букинист Аркадий Ш., как-то очень мотивированно предложил съездить за двести километров от города в православный монастырь. Аркадий был не только горазд на выдумки, но и фантастически последователен — к двум часам ночи мы уже ехали на старом джипе «Чероки» в сторону обители. Наш водитель, из местных, честно доставил нас под монастырские стены и уехал. Когда пурпурные огоньки поворотников его автомобиля последний раз моргнули далеко за поворотом, мы с Аркадием осознали, что не оговорили время, когда водитель за нами вернется. Да, совсем забыл упомянуть, что благочестивый порыв некрещеного букиниста-еврея разделил только я, а оператор с администратором остались в ресторане. Так что перед закрытыми монастырскими воротами оказались только мы вдвоем. На небе висела почти полная луна, вокруг стояла такая тишина, что уши закладывало и приходилось зевать.

Неожиданно неподалеку, через лесок, что-то звонко ухнуло, потом то ли запела, то ли закричала женщина и кроны дальних деревьев озарила вспышка. Аркадий мудро предположил, что в деревне неподалеку свадьба и нам могут быть рады. Холодало. Во всяком случае, так казалось.

Освещая себе дорогу экранами мобильных телефонов, к слову сказать, бесполезных, поскольку сигнал отсутствовал, мы побрели на звук. Действительно вскоре мы наткнулись на изгородь, окружающую крупную двухкорпусную постройку — что-то наподобие хоздвора. Жилой дом стоял чуть поодаль, и в нем явно происходили какие-то необычные события. То раздавался хохот, то кто-то по-звериному скулил, то чем-то металлическим колотили в стенку.

Мы перелезли через забор и уже было зашагали к дому, как я заметил, что на металлической балке, протянутой между постройками, висит мертвое тело. Я указал на него Аркаше, и мы тихо подошли ближе. Тело принадлежало десяти-двенадцатилетнему мальчику с разбитым в мясо лицом. На его правой руке не было трех пальцев, и, судя по свежей крови под телом, ребенок умер не так давно. Мы не успели, собственно, даже испугаться, потому что хлопнула входная дверь в жилом доме и двое хохочущих мужиков в камуфляжных куртках вытащили на улицу кричащую женщину лет тридцати. Они доволокли несчастную до лавки у забора, бросили ее туда и принялись рвать на ней одежду. Не знаю, где и как Аркаша успел найти в кромешном мраке вилы и лопату, но через минуту букинист перерубил этой лопатой одному из насильников позвоночник у основания черепа, а мне пришлось второму, с омерзительным хлюпом, вставить под подбородок вилы и как сноп размокшего сена скинуть с женщины на землю. Видимо, женщина находилась в шоке, она даже не предпринимала попыток встать на ноги и с ужасом молча таращилась на нас. Я жестом ей приказал молчать и обыскал дохлых насильников. На поясе одного я нашел нож марки «Кабар» с антибликовым покрытием (такие очень популярны в войсках НАТО), у второго я нашел зажигалку и пачку сигарет «Кэмел» без фильтра, которые тоже, кстати, есть в натовском пайке. Пока я обыскивал покойников, Аркаша подобрался к одному из освещенных окон и заглянул внутрь. Через какое-то время он показал мне три пальца и кивнул на свежие трупы, мол: еще трое таких же. Я тоже заглянул в окно. Увиденное шокировало: за большим обеденным столом сидели шесть человек, трое из них были мертвы — пожилой мужчина с простреленной головой, голая девушка с синим лицом и проводом от зарядного устройства на шее, и еще юноша лет восемнадцати с большим кровавым пятном на светлой рубашке в области груди. Там же, мало смущаясь присутствием мертвых тел, пировали трое подонков в точно таких же, как и у их друзей, камуфляжных куртках. В комнате грохотала музыка и вряд ли они слышали шум на улице. Аркаша показал пальцем на стоящие у телевизора в глубине комнаты охотничьи ружья. Я отдал глазастому букинисту нож, себе оставил вилы, и мы пошли в дом. Уже не помню, кто из нас шагнул в комнату первым. Помню, как сидевший ближе остальных преступник обернулся, и мне пришлось в его открытый рот воткнуть вилы. Удар оказался такой силы, что вилы застряли у него в голове и я с трудом, при помощи ноги, извлек их оттуда. В то же самое время букинист умело шинковал ножом другого подельщика, метнувшегося к ружьям. Куда делся третий, мы сразу и не поняли. Видимо, воспользовавшись шумихой, он выскользнул в одну из дверей. Аркаша поднял одно из ружей и констатировал, что оно не заряжено. Патронов рядом нигде не оказалось. Очевидно, они где-то были, но где именно, выяснять у нас времени не было.