Юлий Кузнецов - КЛУБ ЛЮБИТЕЛЕЙ ФАНТАСТИКИ, 1968-69

Мы рассчитались в баре и шли теперь по улице.

— Раньше нет, — сказал я. — Да и сейчас не знаю. Разве он, как бы это выразиться, функционирует?

— Кто? Копс?.. Так это же с ним я на улице разговаривал. Давал ему на обед. Сейчас я уж не могу его бросить. Столько времени вместе, и вся эта возня с кристаллом при мне происходила. Так и живем. В институте я дослужился, дали пенсию. У меня лично запросы небольшие, да и у него теперь тоже. Вот в восемнадцать лет трудно было со всеми этими модными пиджаками — с одним разрезом, с двумя разрезами. В четырнадцать уже ничего… Он, между прочим, быстро забывает, что знал, поэтому думаю осенью отдать его в школу, в девятый класс. Потом будет переходить соответственно в восьмой, седьмой, шестой, пятый. Нельзя же совсем без образования. — Краснолицый вздохнул. — Главная-то у меня, конечно, надежда, что кто-нибудь заинтересуется проблемой, найдет способ восстановить кристалл и повернет Копса обратно. Но у всех свои дела, каждому не хватает времени — поглядите, как бегут.

Действительно, прохожие неслись в карьер. С жуткой быстротой менялись световые надписи на стенах домов. На наших глазах машины достраивали длинное здание, а в дальнем конце уже началась перестройка. Что-то гудело под ногами — вероятно, вели новую подземную транспортную линию.

— Занятная история, — сказал я. — Хотя бывает и похлестче.

Мы остановились, потому что перед нами вдруг поставили переносный красный заборчик, и тотчас за ним асфальт вспучился, лопнул, показалась рабочая часть какого-то механизма.

— Иногда меня злит, — произнес краснолицый задумчиво, — что кто-то там, в антимире, мыслит и действует совершенно подобно мне. Неприятно это постоянно? дублирование. А порой, наоборот, я радуюсь, что я не один, что там есть такой же горемыка, у которого на руках повис второй Копс. Что мы думаем друг о друге, сочувствуем. Хотел бы я встретиться со вторым «я», но это невозможно. Даже будь сейчас феоназная линза и полезай я к нему в антимир, он в этот момент вылез бы сюда с той же целью. Да и вообще разговора не получилось бы, потому что мы говорили бы одно и то же в тот же миг…

Вырытую канаву перед нами начали заливать, залили, сняли перегородку, и мы двинулись дальше. В кинотеатр напротив сквера валом валила молодежь. Сияли огромные буквы: «Дело N2 865438307».

— Вот он, смотрите! — Краснолицый подался вперед. — Так я и знал, что не пообедает.

Действительно, возле контролерши в толпе возник тот двухметровый тощий юнец. Он подал билет и скрылся в провале дверей.

— Знаете что, — я посмотрел на краснолицего, — а ведь, честно говоря, это и не ваш Копс. По-настоящему-то он чужой, антимировский.

Краснолицый вздрогнул, потом пожал плечами.

— Знаю, — прошептал он. Потом он поднял на меня свой простодушный взгляд, и голос его окреп. — Но ведь, если я брошу этого, там тоже бросят моего. Да и кроме того, я привык к нему и думаю сразу о них двоих. — Он вдруг схватил меня за руку. — Слушайте, вы ведь этот инбридный синтаксист, что ли? Займитесь. Все-таки проблема, а? Направили бы обоих Копсов назад, сами себе могли бы устроить вечную молодость. Неужели не интересно?

Я обнял его за плечи, увлекая к садику, где под липой освободилось два места на скамье.

— Очень интересно. Но я вас выслушал до конца, верно? Давайте теперь займемся моей темой. Вот вы тоскуете, что Копс не туда развивается. Но если с помощью изобретенного мною аппарата, который я, кстати, могу продемонстрировать, эту вашу тоску…

Техника — молодёжи № 10, 1969

Рис. Р. Авотина

Писатель-фантаст Георгий Гуревич, автор известного романа «Мы — из солнечной системы», только что закончил работу над рукописью нового произведения. «Приглашение в зенит» — это описание необычайных приключений некоего землянина, который волею судеб попадает в иные миры, за десятки тысяч световых лет от родной планеты.

В предлагаемом вниманию читателей отрывке рассказывается о диковинном полигоне, на котором инопланетные физики экспериментируют с континуумом «пространство — время».

Наконец получено «добро». Полигон закончил серию срочных опытов и согласен потратить день на гостя с планеты Земля.

— В последнее время вы перестали удивляться, — говорит Граве. — Но на этот раз мы покажем вам нечто удивительное… даже для нас, звездожителей.

Конечно, Граве сопровождает меня, мой учитель, мой гид, наставник, справочник во всех небесах Звездного Шара. Поглядываю в иллюминатор на незнакомые созвездия и думаю: «Куда занесло!»

Десять тысяч парсек с лишним!

— Что вам не сидится, Граве? Автомат же у руля.

— Не пойму, куда он ведет. Небо незнакомое, с картой не совпадает. Смотрите, сколько звезд высыпало.

— Я думал, так полагается.

— Совсем не полагается. В лоции все не так. И связи нет с полигоном. Боюсь, что мы попали на опытное поле.

У него труднейшая обязанность: бояться за двоих.

— Человек, впереди по курсу планета. Я хочу пристать и высадиться, переждать, пока не наладится связь. Опасаюсь, что автомат заведет нас невесть куда.

— Давай высаживай, не возражаю.

Выглядит эта планета как Восточный Крым. Невысокие горы с жесткой травой, колючие кусты, изредка отдельные деревья. Что-то среднее между деревом и кактусом — мясистые, жесткие и извилистые, как ветки, листья.

И на твердой почве Граве не может наладить связь. Решает, что виноват корпус ракеты — намагнитился в какой-нибудь заряженной зоне. Вдвоем мы оттаскиваем рацию на ближайший пригорок метров за триста от намагниченного корпуса. Граве озабочен, колдует с манипуляторами, а я лежу, любуюсь созвездиями. Весь небосвод в звездной сыпи. И блестки все ярче. И высыпают новые. Вот в этом пятиугольнике только что не было ничего в середочке.

— Граве, я открыл сверхновую. Вот там, в пятиугольнике. Стойте, еще одна появилась. Это бывает у вас?

Хотел было присесть, чтобы рассмотреть получше, и вдруг чувствую: не могу подняться. Отяжелел. Тело налилось свинцом, как в ракете при перегрузке. Но с какой стати перегрузка на планете? Планета сама себя разгоняет? Такого не бывает в природе.

Впрочем, это я потом подумал, тогда не до размышлений было. Тяжесть навалилась, распластала, прижала к почве, вдавила в спину острые камни. Перевернулся с трудом на живот. И в голове одна мысль: добраться до ракеты, там противоперегрузочное кресло, в нем спасение.

Но триста метров! Шутя отбежали мы на ближайший холм, могли бы и на километр отойти. А теперь, обезноженные, ползли, подтягивались, хватаясь за корни, как змеи перекатывались. Полз Граве, и я полз за ним, задыхаясь. Полз, словно из-под груды мешков выбирался, а на меня все валили невидимые эти мешки…