Array Коллектив авторов - Казанский альманах 2020. Лунный камень

Просветы меж сосен светлы, как стихи,
и воздух янтарный, дыханье златое.
Я знала, что счастье такое, такое…
Оно перевито бинтами покоя,
и здесь мне на время простятся грехи.
Здесь будут собака и кот у меня,
и берег с каёмкой всклокоченной пены.
А всё, что я знаю о жизни, нетленно
во вновь повторяемой сказке о бренной,
о тёплой, родимой, как эта земля…
И в паспорте вдруг, наконец, совпадут
моё проживанье с отметкой прописки,
и гости приедут: Звенигово близко!
И солнце над Волгой прокатится низко,
и звёзды над крышей напишут маршрут…

Дворник шаркает лопатой,
убирает белый снег.
Дворник, миленький, не надо!
Ты ж хороший человек!

Тишина кругом такая,
что и пушкой не пробьёшь:
бриллиантово-густая…
Только ты скребёшь, скребёшь…

Утро пахнет корочкой грейпфрута,
разогретой с вечера в духовке.
Больше ночи полюбила утро,
за его весёлую сноровку.
За капель и капельку надежды,
вместе с солнцем в комнатах парящей…
Этот угол добрый и медвежий.
Будет жизнь простой и настоящей.
Будет простодушной и уютной:
словно лучик на стене играет!
Так нетрудно перепутать с раем,
если б не покалывала смутно
мысль о том, что люди умирают.
Жаловаться и бояться – мелко.
Время льётся в жадную прореху.
Дали белке золотых орехов,
когда зубы выпали у белки.
Только утро тут не виновато,
и просторно, и светло с запасом.
Как дитя наивно и щербато
на пороге солнечного часа…

Вот строчки, написанные волной,
а я не могу прочитать ни одной.
Зачем же трудилась над ними волна,
о чём же, о чём же её письмена?
О лете? О свете? О счастье вдали?
О том, что уплыли её корабли?
О том, что навеки останется сном?

Я Богу благодарна за цветы
и за лазурное сверкающее море.
За то, что скоро выцветает горе,
уходит в область снов и немоты.
За лёгкий воздух, спелость облаков,
за две руки, подвижность чутких пальцев…
И эти чудеса – для постояльцев,
для нас, безумных, грешных дураков!
А что же там, где речки поворот,
где ничего уже вперёд не видно,
где радостно, мучительно и стыдно
попасть во временной водоворот,
и в нём пропасть нисколько не обидно.

Дождь шёл всю ночь, а я спросила Бога:
зачем его ты дал мне слишком много?
Но поясню, не о дожде тут речь.
Попробуй устранить не в кране течь —
пробоину в судьбе, и уберечь
того, кого прибьёт волной к порогу.
Мой океан покуда пуст – до горизонта,
и нет границы дождевого фронта.
И, видимо, костьми придётся лечь,
кого-то ожидая у порога…
Наутро пасмурно, свежо. Какая тишь!
Над океаном птицею летишь…
Вода и небо – это не дорога:
ни путника, ни друга, ни врага.
Как мне была дорога дорога!
Осталось подождать совсем немного.
Путь не бывает бесконечно длинным.
В стихах у Гёте задрожат листы,
и гомоном наполнятся долины,
и вот тогда-то «отдохнёшь и ты»…
Пока скользишь в глуби бессмертных строк,
не веришь в несменяемость погоды.
Но это дар тому, кто одинок,
кого на берег не выносят воды.

Запил молочник. За окошком дождь
и днём и ночью. Ничего не ждёшь.
Никто не позвонит в твою светлицу…
Но, впрочем, жизнь мне регулярно снится!
В ней рядом те, кого давно уж нет.
Проснусь, соображу: Тот или Этот Свет?
Живых иль мёртвых мне дороже лица?..
Жизнь неприглядна, коль смотреть с конца,
а как с начала – я уже не помню…
Помилуй, Боже, этот мир огромный!
Молочника, бездельника, творца,
ну, и меня – Тебе напомню скромно.