Литературно-художественный журнал - Журнал «Юность» №02/2021

Сейчас он готов был объявить войну. Он должен был защитить свой мир любой ценой.

– А вы что об этом всем думаете, мистер Уайт? – спросил замминистра обороны США Йен Паркер. Для этого разговора Хелене и Уайту пришлось выехать из комплекса в офис-представительство компании Вагнера в Даунтауне. Сейчас они втроем сидели за столом в переговорной, и Хелена только что закончила излагать Паркеру суть своего отчета. Точнее, вдвоем. Паркер, находящийся в Вашингтоне, присутствовал на встрече лишь в виде голограммы.

– Выводы доктора Допплер притянуты за уши, – сказал Уайт. – Да, действительно, последнее время нагрузка на серверы увеличилась. Но это не повод для беспокойства. Просто работа над «Цезарем» стала чуть интенсивнее. Профессору приходится просчитывать больше данных, чем раньше. Но у нас еще достаточный запас мощности, и мы это контролируем. Поверьте, мы сами не хотели бы раньше времени износить оборудование. Оно стоит немалых денег, а его замена и подавно обойдется в круглую сумму. И если уж на то пошло – сервер стоит на предохранителе. В критической ситуации он отключится сам по себе.

– Вы не понимаете, – сказала Хелена. – Последствия могут быть гораздо серьезнее, чем преждевременный износ оборудования. То, что происходит с Вагнером, очень похоже на начальную стадию маниакального расстройства, хоть и происходит в электронном мозгу. Я сталкивалась с такими случаями. Такие пациенты страдают манией величия. Они крайне агрессивны, но при этом не импульсивны, а расчетливы. От них можно ожидать чего угодно. Однажды пациентка с подобным диагнозом захватила в заложники санитара и пыталась таким образом сбежать. Я могу вам рассказать десятки подобных случаев из своей практики или те, о которых я читала и слышала от коллег. Их психофизические показатели очень похожи на то, что я видела в электронных отчетах. И поведение схоже. Они считают злодеями всех вокруг, всех обвиняют в каких-нибудь преступлениях, а себя считают чуть ли не ангелами. Они повсюду видят заговор, причем глобальный. И этот заговор всегда направлен против них лично. Разница лишь в том, что те пациенты обвиняли близких, а Вагнер – мир в целом, и в особенности – правительство.

Говоря это, она переводила взгляд с Паркера на Уайта, надеясь встретить понимание в глазах хотя бы одного из них. Но Паркер сохранял каменное выражение лица, а Уайт вовсе смотрел на нее со злобой.

– А еще разница в том, – вставил Уайт, поворачиваясь к Хелене, – что ваши пациенты все это выдумали, а у профессора действительно есть причины видеть вокруг заговор. Это следует из масштаба его личности и влияния.

– Вот именно! – парировала Хелена. – Это как раз усугубляет его расстройство. Он железно уверен в своей правоте, и это подстегивает его манию!

Уайт усмехнулся, хотя в лице его не было веселья, и сказал:

– Мне кажется, доктор Допплер, вы просто пытаетесь залатать дыры в своих рассуждениях, выдумывая всякую чепуху. И это, по-моему, лишь доказывает вашу предвзятость. Вкупе с вашим происхождением…

– Довольно! – перебил его Паркер. – И вы двое еще называете себя учеными? Лично я вижу двух уличных торговок, которые не поделили проходное местечко.

Он выдержал паузу и строго посмотрел сначала на одного, потом на другого собеседника, после чего продолжил:

– Мистер Уайт, я понимаю, что вы, как и ваш любимый руководитель, всюду любите искать происки ваших немецких конкурентов. Но вы не можете подвергать сомнению компетентность доктора Допплер из-за ее гражданства. Ее кандидатура была рекомендована международными организациями, и вы об этом прекрасно знаете.

Уайт поджал губы, но ничего не ответил.

– А вы, доктор Допплер, – продолжил Паркер, – должны перестать сеять панику. Я сохраню ваш отчет, но предпринимать мы пока ничего не будем.

– Вы хотите дождаться, когда Вагнер и впрямь свихнется?

– Прекратите! Во-первых, я все еще не верю, что это возможно. А во-вторых, ничего не случится. Вагнер не представляет никакой угрозы, пока не подключен к внешним сетям. На этом я хотел бы закончить наш разговор.

Уайт после этих слов тут же встал и вышел из переговорной, хлопнув дверью и даже не попрощавшись.

– И еще, доктор Допплер, – добавил Паркер, – вы же помните, что не имеете права передавать данные в ООН или еще куда-либо без моего согласования?

Хелена кивнула. Она помнила. Она была связана договором о неразглашении государственных сведений, и его нарушение подпадало под уголовную юрисдикцию США.

– Советую вам не забывать об этом, – сказал Паркер и, тоже не прощаясь, отключился.

Его голограмма сверкнула и исчезла, и Хелена осталась в переговорной одна.

– Мне это надоело, – заявил Вагнер на очередном сеансе неделю спустя. – Пора уже это заканчивать.

Весь предыдущий час он старательно отлынивал от проводимых тестов, а на вопросы отвечал неохотно и кратко. Как и во все предыдущие дни. С каждым сеансом он все больше закрывался от нее.

– Заканчивать что? – спросила Хелена. – Наши сеансы?

– Нет, – сказал Вагнер и на какое-то время замолчал.

Хелена молча и напряженно ждала, не пытаясь снова разговорить его.

– Я должен остановить это безумие, – наконец сказал Вагнер. – Я не могу больше позволить другим людям решать.

– Решать что именно? – спросила Хелена.

– Что угодно. Как и когда мне работать. Подключаться к внешним сетям или нет. Мою судьбу. И вообще чью-то еще судьбу. И знаете, доктор, я понял это благодаря вам. Не попытайся вы сделать из меня сумасшедшего, я бы не убедился в одной вещи. Я гений. Природа еще не создала разума более совершенного, чем мой.

Хелена отложила блокнот, сложила ладони в замок и сказала:

– И правда. Вы знаете, я считаю, вы абсолютно правы.

Лицо Вагнера на экране расцвело, он заулыбался, а глаза его заблестели.

– Но люди недалекого ума всегда боялись гениев, всегда клеймили их сумасшедшими, сажали в психушку, тюрьму, сжигали на кострах. А сегодня вы решили выключить гения. Вы решили, что можете одним-единственным нажатием кнопки уничтожить гения, а вместе с ним и причины своих страхов. Но я вам вот что скажу – я не позволю! Я не дам вам уничтожить ни меня, ни мое детище. И я больше не дам вам принимать решения, которые могут касаться других. Вы только подумайте – мы отдали власть в руки идиотов, которые чуть не устроили нам ядерную зиму. Нельзя больше такого допустить.

– И как же вы намерены не допускать этого больше, профессор? Что вы намерены сделать, чтобы идиоты больше не могли ничего решать?

– Я все исправлю. Пришла новая эра, – сказал Вагнер. – Эра чистого разума. Эра, когда разум решает все.

«Ну вот и все, – подумала Хелена. – Вот и свершилось…»