Альманах - Крещатик № 95 (2022)

Джейк Блюз (который поменьше) хрипел, напрягая горло, как настоящий блюзмен. Элвуд Блюз давал жару на губной гармошке. Братья кричали, падали, прыгали на одной ноге и плелись, как неповоротливые роботы.

Задние ряды забивались известными людьми. Пришли ребята из Saturday Night Live, включая Билла Мюррея, журналисты «Сан-Франциско Кроникл», Чет Хелмс с подружкой, баскетбольная легенда Билл Уолтон, и даже Пол, мать его, Кантер, из Jefferson Airplane.

Антон раздавал микродоты. Уильям и Кен Кизи взяли по одному и запили их пивом.

– Сядь, Джей, тебе больше одной не надо, – сказал Антон.

– Да оставь ты, братан, ничё не будет, – ответил Перри и закинулся четырьмя.

Братья Блюз перешли на регги, фанк и рокабилли. Басист закурил трубку, а клавишник манерой игры и внешним видом походил на лысеющую, нанюханную версию Уоррена Зивона.

– Последняя песня вечера! – сказал Джейк Блюз. – Мы разучили её специально для вас!

Уильям мало что помнил от игры на гитаре, но эти аккорды он узнал бы, даже если бы его разбудили посреди ночи. Ре-диез и Ми. И два удара в бас-бочку.

– The warden threw a party in the county jail, the prison band was there and they began to wail [4] Тюремный надзиратель устроил вечерок, и группа заключенных заиграла рок. .

Глаза Уильяма заблестели. Он взволнованно осмотрелся, но Антон о чём-то ссорился с Оленой, а остальным как будто было всё равно. «Дерьмо этот балкон, – подумал он. – Лучше б я на танцполе стоял».

– Go on, – услышал он мягкий голос Кизи. – Do your thing [5] Иди. Делай своё дело. .

Уильям обошёл его и ещё пару человек и неуверенно подошёл к краю балкона, и облокотился о парапет. ЛСД врубилось, и Уильяму показалось, что он, как кошка, видит в темноте. Сцену он видел отчётливо и мог при желании увеличить каждую деталь или уменьшить.

– Spider Murphy played the tenor saxophone [6] Мёрфи-паук играл на тенор-саксофоне, .

Саксофонист солировал. Уильям щёлкал пальцами.

– Little Joe was blowin' on the slide trombone [7] А малыш Джо лихачил на тромбоне. .

Заиграл тромбонист.

– The drummer boy from Illinois went crash, boom, bang! [8] Ударник из Иллинойса сыграл ба-дум, бам-бам!

И ударник разошёлся на том-томах. Братья Блюз аплодировали. Публика последовала их примеру. Уильям тоже. Он начал спокойно, держа руки на уровне груди, но скоро разошёлся, хлопая над головой, вращаясь и танцуя.

– Все в рок! – кричали Братья Блюз.

– Вместе с нами, все в рок!

– Весь-весь тюремныййй блок! танцует под тюремный рок!

Рядом с Уильямом толпился молодняк. Чувствуя себя их лидером, Уильям взобрался на парапет. «Главное, не сорваться, а то потом мои мозги будут с пола соскребать», – думал Уильям, но страха в нём не было, его смыл ЛСД.

– Everybody in the whooole cell block!

Уильям танцевал и прыгал, и махал головой так, что кудри бились о его лицо, как шелковые змеи.

– Was dancing to the jailhouse rock!

– Спасибо! С Новым годом!

В перерыве Уильям подкрепился, а Антон искал Перри, а потом они оба его нашли и померли со смеху. Уильям отделился от отцовской компании и пустился «исследовать» первый этаж. Он заметил огромные ряды колонок за сценой и подумал, что это сидения на балконе, но нет. Это была «Стена Звука». 33 фута в длину. 25 тонн чистого звука.

Уильям водил рукой по воздуху и скоро заметил, что остальные на танцполе тоже страдают этой ерундой. Все, ну или почти все, были под чем-то. Если б под чем-то был он один, ему стало бы неловко, а так стесняться было нечего.

Уильям заметил компашку симпатичных девушек. Шатенка танцевала босиком, приподнимая длинное красное платье и виляя жопкой.

– Дааааарк стааааааар! – орал кто-то.

– Эй, извини. Можно у тебя кое-что спросить? – Уильям обратился к девушке в очках, которая по внешности не дотягивала до шатенки в красном, из-за чего он с ней и заговорил.

«Заговорить с секс-бомбой напрямую слишком рискованно, – рассуждал Уильям. – Лучше сперва познакомиться с её некрасивой подругой или с её братом, или с её голубым дрмужко. Тогда подруга или дружок представят тебя всей компании, ты органично вольёшься в коллектив, а там и до секс-бомбы рукой подать».

– Sure, – ответила она.

– Что означает вон та штука? – Уильям показал на плакат с надписью «1535 дней с последнего dark star в Сан-Франциско».

– Thirteen thousand and thirty-five days since the last Sf. Dark Star, – прочитала девушка в очках. – Это отсылка к песне «Dark Star». В последний раз Дэды играли её в Сан-Франциско три года назад… больше трёх лет назад… – она задумалась, – больше четырёх даже…

– А что такого особенного в «Тёмной Звезде»? – спросил Уильям. – Это что, их самая популярная песня?

– Ты не знаешь «Dark Star»?

Уильям покачал головой.

– Ты никогда не слышал «Dark Star»?

– Нет? – неуверенно ответил Уильям. – А что в этом такое?

– Уау, – девушка в очках наклонила голову. – Ты одет, как самый трушный дэдхед, а сам даже «Dark Star» не слышал, чувак. Ты – позер.

– Позёёёёр! – крикнула красавица в красном. – Эй, everybody, у нас тут позёр!

Компашка улюлюкала.

– Что ты вообще здесь забыл? – спросил один из них, с длинными прямыми волосами и редкими усами, спадающими на верхнюю губу. – Как ты… кто дал тебе билет?

– Мой отец знает группу, – тихо ответил Уильям. Он плохо переносил агрессию под кислотой.

– Дай ему шанс, Грег, – сказала девушка в очках. – Каждый дэдхед должен с чего-то начинать, так?

– Да, пупсик, так-то оно так, вот только я не для того проехал half the fucking country [9] Полстраны. и стоял в очереди six fucking days [10] Шесть дней. , чтобы какой-то папенькин сынок, какой-то fucking неженка приходил сюда весь наряженный, и… и что, ты думаешь, что это цирк какой-то? Что мы на клоунов похожи, да, типа?

– Я этого не говорил, – ответил Уильям совсем тихо.

– Чё?! – сказал Грег.

– Катись отсюда, малой, – сказал кто-то ещё.

– Yeah. Thanks for the warm fucking welcome [11] Да уж. Спасибо за радушный приём. , – прошептал Уильям и попятился от компании.

– Какой же ты всё-таки дебил, Грег, – голос девушки в очках слышался за спиной.

– Пусть валит. У нас тут частная вечеринка.

Уильям, ссутулившись, брёл между людьми и думал: «Что я вообще здесь потерял? Мне надо пойти на второй этаж, к отцу. Я ничего не могу без отца, даже друзей новых завести или с девушкой познакомиться. Fuck. What a fucking loser I am».

Шаркая новыми туфлями, купленными Антоном за эйтбол [12] Эйтбол, или восьмёрка – восьмая часть унции (от 3 до 3,5 грамма) кокаина. кокаина, Уильям добрёл до пластмассового стула в заднем ряду. Все стулья вокруг были свободны. Он был один – жертва неуверенности и страхов, подпитанных лизергиновой кислотой. В уголке своих роговых очков Уильям видел, как кривится и насмехается клоун-убийца.

«Хватит, – Уильям хлопнул себя по щеке. – Ты не будешь жалеть себя и ныть. Хватит. Поныл и довольно. Иди и туси. И улыбайся, и получай удовольствие, и не смей грустить. Иди и кайфуй. And remember: if you’re sad, your enemies win» [13] И помни: если ты грустный, твои враги побеждают. .