Альманах - Крещатик № 91 (2021)

Южный Город встретил меня полями лаванды у аэропорта. Фиолетовые ряды уходили к горизонту, прямо к яркому южному солнцу. Тонкий запах пьянил и кружил голову. Я немного опешил, подтянул чемодан и сел на лавку. Достал сигарету и размял ее. Курить при таком лавандовом запахе не хотелось. Я смотрел на лаванду и не мог понять, как это вообще возможно.

– Молодой человек, купите лаванду.

Я сначала не понял, кто меня спрашивает, но потом оглянулся и заметил сгорбленную старуху с палкой. В ее руках были сухие пучки лаванды. Один она протягивала мне.

– Всего 100 рублей, – сказала старуха.

Я осмотрел поля лаванды, почесал затылок и, немного подумав, ответил:

– Зачем мне покупать лаванду, если я могу нагнуться и нарвать ее совершенно бесплатно.

– Ты что думаешь, самый умный, так все говорят, – ответила старуха, ни мало ни смутившись, – это равнинная лаванда, а у меня горная.

– И в чем отличие?

– Горная лаванда дарит радость и смех, помогает в печали и горести, радует душу, веселит и вдохновляет, мужчинам укрепляет силу, а женщин влечет к любви.

– Зато равнинная отгоняет моль, – ответил я.

– Ну и что, – задумчиво произнесла старуха, потом вздохнула и прошептала – купите лаванду?

– Куплю.

В Южном городе тяжело снять квартиру, к тому же я хотел дом или полдома. Сидя в Москве, я подолгу рассматривал фотографии домов, но либо они были на Горе, либо уходили в считанные часы. К тому же, мой друг Платон, коренной житель Южного города, писал мне в вотсапе, что Южный город – это рассадник мошенников. Не успеешь поднять глаза, как тебя разуют, разденут и пустят по миру. Поэтому, когда прекрасный вариант в центре Южного города вдруг всплыл на Авито, я тут же по прилету позвонил.

Трубку долго не поднимали, потом вдруг заиграл «Владимирский централ» и какой-то хриплый голос с характерным акцентом, даже не дослушав, что я хочу спросить, произнес: «Слушай, приезжай, сам все увидишь».

Я не хотел ехать, голос с акцентом меня пугал, но по фотографиям двухуровневый дом был так хорош и респектабелен, что я сдался и поехал.

Ровно в 17–00 (время встречи) я был на месте. Никого не было. Я выждал 10 минут и позвонил, трубку не брали, рядом со мной проехала шестерка с группой кавказцев и две ментовские машины. Одна из ментовских машин остановилась около меня и простояла 15 минут. Стало смеркаться. Я решил пойти домой, но только я отошел на пятьдесят метров от места встречи, как мне позвонили, будто все это время зорко следили за мной.

В этот раз ангельским голоском говорила женщина-агент, и я не мог ей отказать. Я дождался агента и пошел смотреть жилье, хотя уже стемнело.

Да, это было шикарное жилье. Два этажа, камин, автономное отопление, дубовая лестница, бильярд, сауна, бассейн! Разве я мог отказаться от подписания договора?

Женщина привела меня в офис. Странное пугающее здание на отшибе Южного города. В офисе сидели юристы, похожие на уголовников. Дом они сдавали по доверенности, доверенность была на адисабебском языке, паспорт владельца на хинди, свидетельство о владении португальское.

Но сауна! Но камин! Но бассейн. Я подписал, а чего не подписать, если кинут, то на месяц, а тут сауна, бассейн, камин!

Потом мы шли с агентом по Южному городу, она была рада и взволнована, читала мне стихи адисабебского поэта, а я был мил и нежен с ней.

В Южном городе есть свой Арбат. В любом Южном городе есть свой Арбат. Он пешеходный. 18–30. Все кафе, рестораны и таверны забиты чиновниками, студентами, отдыхающими и праздными бездельниками. Они пьют красное десертное вино, едят жареную ставриду, алуштинский инжир и ялтинские персики. Кое-кто рассматривает картины художников, кое-кто курит и сидит на скамейках. Звонят колокола ближайшего храма. И вдруг по пешеходному Арбату на приличной скорости несется грузовая газель. За рулем кавказец, в кузове рабочие в оранжевых спецовках.

Из динамиков, заглушая звон колоколов, несется: «Девочка моя, как я тебя люблю. Девочка моя, вернись ко мне».

Я сижу и пью кофе с молоком на улице Горького или Гоголя (я еще плохо разбираюсь в улицах Южного Города) возле музыкальной школы и слушаю, как ребенок играет Шопена. В темноте (точнее, под светом фонарей) Шопен звучит слишком бравурно для ночного города, но мальчик, надеюсь, что это мальчик, даже не знаю почему, очень старается. Напротив, через дорогу, драматический театр в виде корабля. Наверное, в таком театре на сцене бушует море и плывет корабль с алыми парусами. Специальные установки нагнетают воздух, паруса раздуваются, корабль на невидимых колесах скользит по сцене. На корме стоит Ди Каприо, заламывает руки и кричит: «Где же моя Ассоль?». Хотя странно представить Ди Каприо на сцене Городка. Хотя почему бы и нет. С Ди Каприо благодаря столичным зажиточным спонсорам подписан внушительный контракт, и вот он уже в роли Грея заламывает руки на корме бутафорского корабля и требует немедленной встречи с Ассоль, но Ассоли почему-то нет. Её ворчливая мать-старуха с утра сходила на центральный рынок и купила десять килограммов синеньких, и теперь Ассоль в огромных медных тазах весь день варит овощное рагу и закатывает на зиму в пол-литровые банки. Какой тут Ди Каприо.