Альманах - Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Рождественская феерия»

Пусть порождённое трудом,
А не сомнительным успехом
Приходит счастье в каждый дом
С теплом любви и детским смехом.

Такой, как ты, всегда мне не хватало:
Весёлой, грустной, строгой и смешной,
Восторженной и до смерти усталой,
С понуренной и гордой головой.

Я рад с тобой и в радости, и в горе
Делить без принужденья пополам
И холодком окрашенные зори,
И утлый чёлн, гонимый по волнам.

И как бы бури нас ни изнуряли,
Ни била жизнь, нуждой к земле клоня,
Сломить меня им суждено едва ли,
Пока есть ты – есть берег у меня;

Есть тот причал, где для меня готово,
Когда бывает мне трудней всего,
Тобой душевно сказанное слово,
Идущее от сердца твоего.

Однажды из краёв не наших
У нас показывал экран
Путан, с протестами шагавших,
И были бёдра у путан,
Идущих около прохожих,
На галифе точь-в-точь похожи
(Из всех актрис и у пяти
Таких вам бёдер не найти).
У женщин замыслы не близки,
И разная влечёт их цель:
С крутыми бёдрами – в постель,
С пологими идут в артистки,
Где Пушкин отыскать не мог
Три пары стройных женских ног.

Чьего, скажите мне, ребята,
Внимания не привлекло
Бедро объёмом вполобхвата,
В каком уме не родило
Рой мыслей жарких и коварных,
Нетерпеливых и азартных,
Кого не тронуло оно,
Живой энергии полно?
Признаюсь, и меня, бывало,
Я это помню, как сейчас,
Волной удушия не раз
Бросало в дрожь и побуждало,
И благонравию назло
На путь неистинный влекло.

Но, каюсь, время миновало,
Теперь я не о том сужу,
Вздыхаю иногда устало
Да, обернувшись, погляжу,
Когда проходит молодица,
Возможно ль взглядом зацепиться
И обстоятельно ль вполне
Всё то, что нравилося мне;
И нахожу, что, невзирая
На наше жалкое нытьё,
Природа делает своё,
Нигде позиций не сдавая,
И признаюсь: не пострадал
Российских женщин идеал.

Белая зима пробралась на волю,
Мягким покрывалом застелила поле,
Деревья разодела в снежные пижамы
И колыбельную запела нежно, словно мама.
А ночь свои штрихи добавила картине:
Мороз трескучий создал синий-синий иней.

На всём широком поле не найти следов и троп…
Но только чья-то тень упала на сугроб.
Совсем один среди заснеженных картин
Сидит мышонок на пригорке. Он не смог найти
Свою нору: жестоко вход мороз заколотил,
И не пробить мышонку ледяной берилл.

Тяжёлым бременем на уши давит тишина,
От холода и страха хочет спрятаться душа,
Но – некуда. Малыш дыханьем согревает свои лапки,
Во тьму шагает осторожно и с оглядкой.
Могучий чёрный лес встаёт бревенчатой стеной,
Там не найти тропинок, там напряжён покой.

Сильнее маленькое сердце бьётся, бьётся,
Но ничего другого малышу не остаётся,
Как в страшный лес войти. Здесь запахи и треск,
Туманный серебристый сумрачный завес,
Деревья норовят схватить мышонка за манишку.
Внезапно рядом с ним упала сверху шишка.

Отпрыгнул он и поднял голову наверх,
Услышал между ветками глухой протяжный смех,
Два глаза, как два солнца, ярко ослепили —
На ветке дерева сидит огромный филин!
Увидел он мышонка и расправил крылья,
Сверкнул глазами и взъерошил свои перья,

И спрыгнул вниз, и плавно на мышонка полетел,
И острый его коготь чуть мышонка не задел!
Лежать мышонку на снегу и холодно, и сыро.
Сначала тельце мёрзло, а потом заныло.
Упал малыш на спину, поднял лапки кверху.
Кружился долго филин, да улетел растерян.

Мышонок ещё долго боялся шевелиться:
То где-то снег скрипнёт, то ветка наклонится.
Чуть шевельнул он ушком. Рядом – никого.
Побрёл мышонок в чащу, тёмный лес укрыл его.
Вдруг перед мышонком стал расти сугробик,
И показались лапки, и показался лобик,

На чёрный нос свисает пара ушек —
Возник зайчонок на большой опушке,
Зайчишка лопоухий пригласил мышонка
В свой дом, где ждут и братья, и сестрёнки.
Недалеко пришлось идти. И за одним столом
Мышонок пировал с зайчишками зерном.

Опять малыш бредёт совсем один во тьме.
У зайцев было сытно, но быстро день померк.
В уютную нору влетели снежные потоки —
Друг к другу жались все, но всё равно продрогли.
Мышонок долго брёл в сугробах по колено,
Ему хотелось в норку, на луговое сено.

Не день один, не ночь одна уже прошли,
Метели много раз следы умело замели.
Но перед ним теперь открытое пространство —
Застывшее во льдах огромное речное царство.
Вдруг вытянулась над сугробом хитренькая моська
И прыгает за ним. На речке очень скользко!

По льду на брюшке едет рыжая лисица —
В охоте она с детства умница и мастерица.
Но неожиданно послышались птичьи голоса.
На звонкий щебет от охоты отвлеклась лиса.
Два снегиря над спящей речкой пролетали,
Охоту на мышонка сверху увидали.

На помощь малышу скорее опустились,
За лапки клювиками с двух сторон его схватили.
Злой рык лисы застыл среди лесных трущоб.
Лисица прыгнула… и угодила моською в сугроб!
А снегири мышонка к небу высоко подняли
И для веселья в воздухе немного покачали.

Мышонок рассказал о всех своих напастях
И с грустью вспомнил дом и вкусные припасы.
Снегири хлопочут и летают, всё малышу во благо:
То шишек принесут ему, то зимних сочных ягод.
За красной сладенькой рябиной вниз они слетели,
Но вдруг холодный зимний ветер налетел.

Ветку сильно раскачало, и серого мышонка
Ветер подхватил и потащил вдогонку
Спешащим вечно ниоткуда скучным облакам.
И некому помочь мышонку. А ветер заиграл
И где-то красный лист зимой найти сумел.
Листочек задрожал и рядом полетел.
Малыш хвостом схватился ловко за него.
– На помощь! – пропищал. Но рядом – никого…