Юрий Игрицкий - Россия и современный мир №1 / 2015

Сознавая это, серьезные аналитики подвергают критике сложившиеся в мировой экономике порядки и пытаются внести ясность в понимание сути происходящих процессов, традиционно характеризуемых как «экономическая глобализация». Помимо уточнения самого этого термина многие авторы предлагают новые понятия, призванные разграничить разные стороны и этапы общего движения всемирного хозяйства в направлении усиления интернационализации. Заметна тенденция считать мировой экономикой совокупность, сумму всех видов хозяйств на земном шаре, куда включаются страновые экономики, а также межстрановые и внестрановые хозяйственные образования (международные экономические и финансовые организации, самостоятельные финансовые центры, биржи, страховые и рейтинговые агентства, двусторонние и многосторонние межгосударственные объединения).

В отличие от мировой экономики в вышеуказанном понимании предлагается понятие «геоэкономика», обозначающее будущее полностью интегрированное мировое хозяйство, а также часть современной всемирной экономики, уже находящейся за пределами чисто страновых народнохозяйственных комплексов. Такой позиции придерживается, в частности, белорусский экономист И. Новикова: «Глобализация экономики – это процесс, в конце концов ведущий к геоэкономике, иными словами, к созданию экономики, способной работать как единый организм в рамках всего земного шара. Соответственно, ее компонентами будут не национальные государства, не совокупность национальных экономик, а “внешние части национальных экономик”. По сути, они функционируют (или правильнее сказать, должны функционировать) по законам рынка и конкуренции в геоэкономике» 1 1 Новикова И. Модернизация национальных экономик и кластерно-сетевая регионализация как императивы вхождения в геоэкономику // Мир перемен. – 2013. – № 3. – С. 79–80. . Автор уточняет, что «геоэкономика – это карта без границ, без государств», а внешние части национальных экономик – это те ее сегменты, которые трансформировались во внешние экономики посредством ТНК, региональных группировок, особых экономических и приграничных зон, двусторонних соглашений о свободной торговле, кластерно-сетевой регионализации 2 2 Там же. – С. 80. .

Трудно сказать, какой термин окончательно приживется, но интегрированную в планетарном масштабе экономику можно по аналогии с процессом глобализации продолжать называть глобальной в отличие от мировой экономики, представляющей собой нынешнее международное, мультистрановое образование. Думается также, что создание глобальной экономики нельзя себе представлять только как расширение «внешних частей национальных экономик» и их слияние в единое интегрированное мировое хозяйство. Процесс глобализации втягивает не только внешние сектора, но и оказывает сильное влияние на страновые экономики в целом, которые сами по себе меняются, приспосабливаясь к мировым интеграционным процессам. Иначе говоря, глобальная экономика складывается постепенно и разными путями, которые все ведут к реализации единой объективно обусловленной цели – интеграции экономики во всемирном масштабе.

Зарождение и утверждение в ходе глобализации разных форм и секторов межгосударственного и внегосударственного сотрудничества поднимает ряд вопросов, так или иначе решаемых практически, но не нашедших еще своего теоретического объяснения.

Самая очевидная проблема заложена в статистическом отображении масштабов интернационального сектора в страновой экономике, который включается в общестрановые показатели, хотя он одновременно является внешней частью экономики другого государства. Поскольку рост такого сектора служит одним из критериев уровня интернационализации мирового хозяйства, его выделение в статистических сведениях крайне необходимо. Кроме того, безоговорочное включение его в страновую экономику оказывает плохую услугу последней, представляя ее более значимой, чем она того заслуживает. И дело не только в том, что реальные плоды, полученные в этом секторе, забирают иностранные субъекты хозяйствования (речь идет прежде всего о прибыли, репатриируемой в материнские центры).

Главное состоит в том, что иностранные филиалы не чувствуют себя прочно интегрированными в местную хозяйственную ткань и могут беспрепятственно покинуть страну пребывания, перебравшись туда, где сложатся более благоприятные условия для ведения бизнеса. Конечно, прямые иностранные инвестиции (ПИИ) и созданные иностранцами производства приносят пользу принимающей стороне (открываются новые рабочие места, уплачиваются налоги в местные бюджеты, пополняется внутренний рынок нужными товарами и услугами, внедряются современные технологии). Но в то же время они составляют серьезную конкуренцию отечественному бизнесу и часто препятствуют его развитию. Создается своеобразный дуализм в экономике страны, где сосуществуют два разновеликих сектора, мало между собой связанные и относящиеся друг к другу с плохо скрываемым подозрением.

Включение добавленной стоимости, произведенной в интернациональном секторе, в общий ВВП страны, а его экспортируемой продукции – в ее совокупный экспорт искажают эти показатели и создают неверную картину жизнеспособности страновой экономики. Особенно это касается тех государств, где, как, например, в Венгрии, значительная часть промышленности и почти вся банковская и страховая сфера принадлежат иностранцам. В годы последнего мирового кризиса наблюдался резкий отток иностранного капитала из стран Центрально-Южной Европы и снижение кредитной активности работающих там банков. Применяемый в статистике территориальный (пострановой) принцип презентации экономических сведений должен быть дополнен данными, относящимися только к интернациональному сектору, на величину которого следует корректировать (уменьшать) страновые показатели.

Особенно необходимо это делать при подсчете прямых иностранных инвестиций и иных финансовых поступлений из офшорных юрисдикций. Неправомерно, к примеру, относить исключительно к кипрским финансовым активам ПИИ и кредиты, поступающие с Кипра в Россию. Хотя международной статистикой эти средства фиксируются как кипрские, фактически они вкладываются не Кипром, а зарегистрированными там филиалами иностранных корпораций и банков, в том числе и российских. Получается, что «убежавший» из России капитал частично возвращается обратно, лишь формально дважды пересекая кипрские границы, а фактически имеет место банальный уход от российских налогов в ходе превращения полученных в России прибылей в якобы иностранные кредиты. Статистические данные о размерах поступивших в Россию ПИИ и кредитов с Кипра, Виргинских островов, из Нидерландов и других офшорных территорий вуалируют тот факт, что эти средства принадлежат не им, а совсем другим вкладчикам и кредиторам, которые там формально зарегистрированы и получают посреднические услуги, но делают бизнес в другом месте. Несмотря на фиксируемый статистикой большой приток ПИИ из офшоров, в странах-реципиентах реальные инвестиционные проекты осуществляются не киприотами или голландцами, а головными фирмами, расположенными в других странах, не считающихся настоящими инвесторами.