Сергей Цветков - «ЕСЛИ» №6(208) 2010

Те же, кто все равно остается умнее других (и сильнее, и ловчее, и талантливее), попадают в поле зрения особого правительственного департамента, во главе которого стоит главный идеолог (так и тянет за язык назвать его «политтехнологом»!) всеобщей уравниловки. Роль этого Большого Брата прекрасно и точно сыграна Кристофером Пламмером. Когда Гаррисона Бержерона полицейская облава застает в своеобразном «квартале красных фонарей» — в одном из Домов Ума, где можно удовлетворить самые запретные и даже извращенные фантазии (получить девушку, которая сыграет с вами в шахматы или прочитает стихи), — то умник-диссидент попадает вовсе не в застенки, как можно было предположить читателю, воспитанному на классических антиутопиях. А напротив — получает предложение присоединиться к правящей элите! Которая, как и у Стругацких, тоже поголовно состоит из «выродков» — надо же кому-то управлять этой сложной и разветвленной системой тотального промывания мозгов.

А став одним из «неизвестных отцов» (для остального мира он считается умершим), причем отвечающим за главное пропагандистское оружие — телевидение, Гаррисон задумывается. Задуматься есть над чем. Почему в «идеальном мире» все чаще и по все более вздорным поводам (неправильная парковка!) нарушителей закона публично казнят?

«Когда средние люди пришли к власти, они поняли, что у них не хватает мозгов, чтобы сражаться с преступностью — и тогда они начали сражаться с преступниками».

Такая вот фантастика, Америка, далекое будущее… Почему в этом мире одной из главных мишеней правящей элиты выбрана музыка — классическая, джазовая, словом, такая, которая по определению доступна не всем и не всякому. Почему членам правящей элиты запрещено иметь детей. Наконец, почему жизнь в Америке 2081 года, пережившей вторую гражданскую войну, скроена по образу и подобию «благословенных пятидесятых» — золотого века массового потребления.

Подобные мысли, как говорят психологи, ведут к когнитивному диссонансу. Психологической сшибке, которая часто вызывает потребность в акте гражданского неповиновения. Бунт одного из винтиков системы против ее самой, разумеется, обречен на провал. Диссидентская выходка запершегося в телестудии Бержерона с демонстрацией джазовой музыки и предложением согражданам — снять дьявольские наушники и наконец-то послушать и увидеть все богатство мира в его разнообразии — хоть и с запозданием, но ликвидирована. Но создатели фильма, в отличие от автора рассказа, оставили в финале лучик надежды: подростки втайне от родителей просматривают запрещенные видеокассеты. Не порнуху, а запись той самой мятежной телепередачи с джазовой музыкой. Которая является мощным динамитом, подложенным под кажущееся незыблемым здание «общества равных возможностей».

Удача «Гаррисона Бержерона» вызвала к жизни еще два римейка — полнометражный одноименный фильм 2006–го и короткометражку «2081», вышедшую тремя годами позже. В последней красивые люди обязаны носить специальные маски, а физически сильные — специальные гири, уравновешивающие их преимущество перед хилыми и слабыми. За этим следит чиновник, который носит титул Главного Инвалидатора Соединенных Штатов (Handicapper General) — по аналогии с известным титулом главы федерального ведомства общественного здоровья Соединенных Штатов (Surgeon General), Именно он ответственен за то, чтобы все американцы обрели подлинное равенство, став поголовно людьми с ограниченными физическими возможностями — не говоря уже об умственных.

А возвращаясь к музыке как «инакомыслию», можно привести одно из последних интервью, данное Куртом Воннегутом за год до его смерти в 2007–м. Смерть большого чудака и мистификатора тоже вышла совершенно воннегутовской — результат черепно-мозговой травмы, полученной при падении в собственном доме. А в интервью были пророческие слова: «Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка никогда не утратит очарования. Если когда-нибудь я все же умру — не дай Бог, конечно, — прошу написать на моей могиле такую эпитафию: «Для него необходимым и достаточным доказательством существования Бога была музыка».

Вл. ГАКОВ

Ворота тюрьмы «Бредшоу» открылись.

Человек глубоко вдохнул, словно ныряльщик перед погружением, и пересек заветную черту. Остановился, высоко задрал голову и, не щурясь, до рези в глазах, уставился на расплавленный шар солнца.

— Удачи тебе, Шон. И до встречи.

Мужчина обернулся.

— Знаешь, босс, у тебя классная тюряга. Просто замечательная. Даже немного жаль, что я ее больше не увижу. Прощай, босс.

— Если бы свиньи умели летать… — охранник улыбнулся. — Ты вор, Шон О'Райли, им и останешься. Помни, ты всегда желанный гость в «Бредшоу». До свидания.

— Прощай, — упрямо буркнул бывший заключенный. Забросил за плечи мешок с пожитками и деловито запылил казенными башмаками напрямик, через выжженную прерию, к проселку. Там, на обочине дороги, стоял потрепанный пикап.

Дверь машины распахнулась, и водитель сграбастал руку Шона здоровенными волосатыми лапищами.

— Здорово, Шонни-бой! Как оно, на свободе-то?

— Еще не понял, Майки, — честно признался тот и залез в кабину.

Водила вытащил из бардачка бутылку «Дикой индейки», свернул «птице» черную головку и передал товарищу:

— На, хлебни для вразумления.

Шон сделал быстрый, жадный глоток. Перевел дыхание и снова, уже не торопясь, приложился.

— Знаешь, на свободе есть две по-настоящему ценные вещи, — сказал он чуть погодя. — Верные друзья и доброе пойло. Спасибо тебе.

— Очухался, — Майк удовлетворенно кивнул и повернул ключ зажигания.

О'Райли поудобнее устроился на сиденье и скомандовал:

— Поехали.

«Додж» вырулил на асфальт и шустро побежал по проселку в направлении Гендерсена. Через пару минут впереди показалась развилка. Машина свернула на Остин.

Гостиница «Эль Торро» примостилась на съезде с Восемьдесят Первого у Сан-Маркоса. Там и праздновали освобождение. Мексиканец — хозяин заведения и деловой партнер Шона — расстарался на совесть. Синьорины, еда и выпивка по высшему разряду.

Далеко за полночь, когда бар наконец покинул последний случайный посетитель, в кабаке остались только свои.

Верзила Майкл Скорчак — двигатели, рули и колеса. Невысокий жилистый очкарик Тимоти Аткинсон, выпускник политехнического колледжа, — специальное оборудование и оснастка. Хуан Мария Перейра — финансы и внешние связи. И, само собой, глава предприятия мистер О'Райли — потомственный грабитель. Отсутствовал только Вильям Ли — отдел безопасности. Афроамериканцу не повезло. Пять лет назад, когда копы повязали банду на очередном налете, совсем некстати всплыли его старые грешки. Судья — должно быть, закоренелый расист — щедро накинул Ли еще десятку.